Завоевание куртизанки
Шрифт:
Она неуверенно присела.
– Да, ваша светлость. Элси. Вчера я открывала вам дверь. Я не хотела ничего плохого. Мистер Бен сказал, что завтра мы все должны пойти в городской дом вашей светлости за своим жалованьем. Покупатели не займут дом до следующей недели. Я не хотела ничего плохого, сэр.
Кайлмор изо всех сил старался говорить с ней ласково, хотя внутри бушевала буря.
– Конечно, не хотела, Элси. Это останется нашим секретом, если ты согласишься ответить на мои вопросы. Сохраним наш секрет, и я дам тебе золотой соверен за
От такого предложения глаза Элси округлились. Он догадывался, что тет-а-тет со знатью был выше ее понимания.
– Да, сэр. С-спасибо, сэр. – Она еще раз присела.
– Прежде всего где твоя хозяйка?
Элси покачала головой.
– Я не знаю, ваша светлость. Они с Беном прошлой ночью уехали в наемной карете. Я оставалась здесь, но не знаю, в каком направлении они уехали. Они оба были одеты подорожному.
Элси, когда не боялась за свою жизнь или добродетель, явно не была глупой.
– Они увезли с собой все вещи?
– Нет, сэр. Только несколько ящиков в карете. Все остальное продали, даже одежду мисс Сорайи. Что очень странно. Ведь ей все равно надо во что-то одеваться? – Элси увлеклась рассказом. – Всю неделю приходили и уходили разные люди, они увозили картины, мебель и другие вещи.
– И ты думаешь, что дом тоже продали?
– О да, сэр. Какому-то набобу. Я видела его на прошлой неделе – весь коричневый и загорелый, сэр. Очень противный. Ну, мистер Бен сказал…
Неожиданно Кайлмор понял, что озадачило его с самого начала рассказа.
– Мистер Бен? Ты имеешь в виду Бен-Ахада, слугу? Он говорил? – резко спросил он.
Элси утратила самоуверенность и с беспокойством посмотрела на Кайлмора.
– Конечно, сэр.
– Он всегда говорил? – В голове герцога мелькнуло ужасное подозрение.
Тайна исчезновения Сорайи – совсем не тайна, а история старая как мир.
Элси его вопросы явно казались бессмысленными.
– Да, сэр. Как же иначе он мог объяснить нам, что происходит?
– А как говорил этот мистер Бен? – грозно спросил Кайлмор.
– Что вы имеете в виду, сэр?
Он сдерживал свое нетерпение, чтобы она от испуга снова не спряталась в буфет.
– Он говорил как я? Как ты? Не как иностранец?
Она наморщила лоб:
– Я не разбираюсь в иностранцах. Он говорил не так, как я… или как вы, сэр.
Поскольку произношение Кайлмора было четким, аристократическим, а Элси говорила с явным гнусавым акцентом кокни, то это мало чем помогло в расследовании.
– А он и… мисс Сорайя. – Он чуть не поперхнулся на этом имени. Его любовнице повезло, что она успела уехать, иначе он задушил бы ее. – Они вели себя как близкие люди, по-дружески?
– О да, сэр! – охотно подтвердила Элси.
Она, должно быть, почувствовала враждебность в его лице, потому что продолжила:
– Нет, ничего плохого, сэр. Просто по-дружески. Вроде как по-доброму. Пожалуйста, не думайте плохо о мисс Сорайе, сэр. Прошу прощения, но какая бы она ни была, она всегда хорошо относилась к нам, слугам.
У Кайлмора не было желания выслушивать похвалы своей сбежавшей любовнице. Но Элси, видимо, любила Сорайю, и, кроме дальнейших восхвалений этой проститутки, он больше ничего не смог услышать от служанки. В конце концов герцог отослал ее вместе с обещанным совереном к дворецкому в Кайлмор-Хаус, заверив, что ее возьмут в услужение на кухню.
Затем он яростно прочесал каждый дюйм виллы, хотя уже знал, что коварная любовница, которой он обеспечивал такую богатую жизнь, постаралась не оставить здесь ничего, что помогло бы ему выследить ее. Она не оставила ему даже глиняной кружки, которую он мог бы разбить вдребезги, а к тому времени, когда он закончил свои безнадежные поиски, ему безумно хотелось что-нибудь сокрушить. Предпочтительно – набить самодовольную физиономию Бен-Ахада.
Сорайя не выходила у него из головы, каким дураком она сделала его за этот невообразимо дорого обошедшийся ему год.
Бен-Ахад, оказывается, не был немым. А если не был немым, то, вполне вероятно, не был и евнухом. А ни один мужчина не мог видеть Сорайю и не желать ее.
Значит, она обманывала Кайлмора со своим слугой?
Они жили вместе, черт бы их побрал. Только слабоумный мог бы поверить в невинность их отношений.
Представить, как эта огромная скотина пыхтела над бледным обнаженным телом Сорайи, было выше его сил. С проклятием Кайлмор выбежал из дома в сад. Герцог тяжело дышал и старался привести в порядок бушующие в нем чувства.
В свете его называли Холодным Кайлмором, он славился своим самообладанием. Ни одна проклятая двухгрошовая шлюха со своим сутенером не смогут лишить его хладнокровия.
Куда, черт побери, она уехала? Почему, во имя всех святых, она оставила его? Неужели действительно бросила ради нового любовника?
В отчаянных поисках объяснений ее исчезновения герцог вспомнил все, что знал о женщине, целый год разделявшей с ним ложе. И понял, что знал удивительно мало.
Теперь уже бесполезно жалеть, что у него не нашлось времени узнать о ней больше. Но он так был погружен в свою плотскую страсть, что его ничто не интересовало, кроме ее тела.
Ничего не видя перед собой, Кайлмор повернулся к дому, который был свидетелем редких счастливых часов его взрослой жизни. Спускался вечер, погружая в неясные очертания этот дом. Темный. Всеми покинутый. Заброшенный.
Если эта вероломная потаскушка думала, что оставляет герцога Кайлмора таким же печальным, как этот дом, значит, она ничему не научилась за время их связи.
И если воображала, что обманула его своей ложью и тайным ночным побегом, то в этом тоже ошибалась.
– Будь она проклята! – прошептал Кайлмор в темноте наступавшей ночи. – Будь она проклята!