Завоёванная любовь
Шрифт:
На таком расстоянии пока еще не были заметны неизбежные для городов грязь и пыль, не доносился шум.
Отсюда Бат казался кукольным городом, построенным для развлечений и удовольствий. Для приятных прогулок, вежливых бесед, для поправки здоровья и праздников. Для новых мечтаний и надежд, если они у нее когда-нибудь появятся.
Под громкий плач Психеи они въехали в город, и карета покатилась по мощеной улице, вливаясь в нескончаемый поток экипажей. Они видели нарядных людей в семейных ландо, франтов на высоких сиденьях фаэтонов. Модно одетая публика гуляла по тротуарам, слуги несли за
Опустив стекло, она вдохнула воздух — смесь пыли, лошадей, пряностей и характерный для Бата, всюду проникающий, сернистый запах от минеральных подземных источников. Среди множества мужчин Талия не заметила ни одного, похожего на Марко ди Фабрицци.
Каллиопа выглядывала из-за плеча сестры, держа на руках дочь. Даже маленькая Психея примолкла, тараща карие глазки, — казалось, она была поражена открывшимся видом.
— Видишь, Талия, — заметила Каллиопа, — Бат не так уж плох, даже Психее понравился. Смотри, афиша Королевского театра, они дают на следующей неделе «Ромео и Джульетту». Мы должны пойти. Маленький кусочек Италии, прямо здесь.
Талия улыбнулась, глядя на сестру и крошечную Психею, засунувшую пальчики в рот и зачарованно глазеющую на игру солнца на песчанике.
— Я обожаю театр. Но не надо торопиться, мы можем отложить спектакли, пока ты не окрепнешь.
— Нет! Разве посещение театра может принести вред!
Многолюдные улицы остались позади, и скоро перед ними возник ансамбль Ройял-Кресн — дуга из тридцати домов, поражавшая элегантной простотой и построенная мастерами в прошлом для самого высшего сословия.
Как возмутились бы надменные строители, увидев вновь прибывших, которые собирались вселиться в этот рай. Две чопорные англичанки и громогласный младенец. Хотя Калли еще и графиня. Талия вынуждена была признать, что здесь красиво и вполне в духе любимой семейством Чейз классики. Карета катила по серповидному изгибу улицы мимо безукоризненно чистых лестниц подъездов и строгих колонн. Здесь царили респектабельный покой и тишина, прекрасное место для Каллиопы.
— Здесь можно гулять по утрам. — Каллиопа указала на огромный луг, прямо напротив домов. — Это знаменитые Кресн-Филдс.
Талия посмотрела из окна на проходившую по улице леди в расшитом желтом спенсере и модной экстравагантной шляпе, украшенной перьями, которая вела на поводке собачку. Широкие поля шляпы сбоку не позволяли видеть ее лицо и прикрывали даже лицо ее спутника. Всего лишь миг, и карета покатила дальше, но Талии показалась знакомой фигура высокого спутника дамы, промелькнули широкие покатые плечи, обтянутые модным синим сюртуком. Знакомый? Но карета уже проехала мимо и остановилась перед подъездом в конце дуги. Ливрейный лакей сбежал по ступеням навстречу прибывшим, а позади лакея показался муж Каллиопы.
Камерон де Вер, граф Уэствуд, был прекрасной парой для сестры, так считала Талия. Оба темноволосые, красивые, добросердечные, оба увлечены изучением античной истории. Камерон обладал прекрасным чувством юмора и умел рассмешить жену, когда она проявляла серьезность, таким образом,
Лицо Кэма, обычно веселое и улыбающееся, было непривычно озабоченным, когда он помогал жене выйти из кареты.
Талия держала на руках Психею, глядя, как муж с женой обнялись, не обращая внимания на прохожих. Он прижал ее к себе и держал бережно, как драгоценную хрупкую старинную вазу, а она прильнула к нему и положила голову ему на плечо.
Талия остро ощутила свое одиночество. Как они подходили друг другу, как две половинки старинной монеты.
Но нет времени, чтобы себя жалеть. И бесполезно желать того, чего нет. Лакей помог ей спуститься на тротуар, и она передала Психею няне, следовавшей вместе с другими слугами во второй карете.
— Талия! — воскликнул радостно Камерон, целуя ее в щеку. — Ты прелестно выглядишь, сестренка! Кажется, тебе подходит воздух Бата.
Талия засмеялась, а Каллиопа шутливо хлопнула его по руке.
— Она цветущая и хорошенькая, не то что твоя бедная женушка, бледная и больная.
— Нет, дорогая, — запротестовал Камерон, — ты моя греческая роза. А теперь, прекрасная роза, позволь показать тебе твой будуар.
Он подхватил Каллиопу на руки и понес в дом по лестнице с покатыми ступенями под классическим фронтоном. И хотя Калли протестовала, Талия видела, что она устала и нуждается в помощи. Талия взяла коробку, оставленную лакеем на тротуаре, и пошла следом.
В холле было прохладно и царил приятный полумрак после яркого солнца. Пахло свежими цветами и лимонной мастикой. За Камероном они прошли через арку во внутренний холл. Из него вела лестница на второй этаж. Откуда-то доносился громкий протестующий плач Психеи.
Камерон внес жену в гостиную, где стены были обиты золотистым Дамаском. Пышные портьеры, мебель, обтянутая шелком кораллового цвета, стулья и диваны группировались вокруг чайного стола, уже накрытого для прибывших.
У окна стояли фортепьяно и арфа. Талия подошла, разглядывая музыкальные инструменты. Потом бегло пробежала пальцами по клавишам.
— Неплохо звучит. Могу по вечерам поиграть для вас, я выучила много новых песен в Италии.
— Я обожаю твою игру, дорогая, — обрадовалась Каллиопа, принимая чашку из рук мужа и жестом отказываясь от его попытки укутать пледом ее ноги. — Но ты заслужила большей аудитории. Прекрасная гостиная. Можно устраивать вечера игры в карты или музыкальные, как только обзаведемся знакомыми в Бате.
— Тебе надо отдыхать, — в один голос произнесли Камерон и Талия, и оба рассмеялись.
Кэм продолжил:
— Помни, что сказали доктора. Полный отдых и каждый день принимать ванны.
Она отмахнулась нетерпеливо:
— Ей-богу, вы такой подняли шум, как будто я заявила, что собираюсь переплыть на лодке Ла-Манш. Талии надо развлекаться, и небольшие приемы никому не повредят, ведь она ради нас покинула Италию.
— Я не могла тебя оставить одну, Каллиопа. И я здесь, чтобы помочь тебе поправиться. — Талия сняла шляпу и посмотрела в окно, на случай если мимо пройдет высокий мужчина в голубом костюме, который показался ей знакомым. Очевидно, вновь разыгралось воображение.