Завоеватель
Шрифт:
За спиной хлопнула дверь — жилец выглянул на шум. Не оборачиваясь (он не мог оторвать взгляд от девушки, словно стоит ему отвернуться, и она погибнет), Феб произнес:
— Вызови скорую. Немедленно. Звони в отделение для теламонов.
Это не просьба, а приказ. Когда он говорит подобным тоном, люди тут же кидаются исполнять. Вот и сейчас сзади раздались поспешные шаги, а затем послышалось пиликанье кнопок телефона. Человек набрал номер и продиктовал адрес.
Скорая теламонов быстрее. Через пару минут они будут здесь. Феб не доверил бы Златовласку земным врачам. К
Девушка тем временем затихла. Приступ закончился. Злата обмякла, мышцы расслабились. Наконец ее можно поднять с пола, что Феб и сделал. Какая же она легкая и хрупкая. Страшно прикасаться.
Скорая уже была на подходе. Чтобы сократить время ожидания, Феб сам спустился со Златой на руках на первый этаж. Когда он вышел из лифта, в холл вбежали врачи. Он не позволил им забрать девушку. Лично вынес ее на улицу, уложил на каталку и залез следом в скорую.
Никто не пытался его остановить. Таких дураков нет. По лицу главы безопасности видно, что тот, кто сейчас встанет у него на пути, погибнет. Смерть будет быстрой, но лишь потому, что ему некогда возиться. Он весь сосредоточен на светловолосой девушке в кабине скорой помощи — на своей паре.
28. Он
По приказу Феба скорая доставила их в лучшую больницу для теламонов. Она находилась под контролем командора, а значит главе его безопасности здесь открыты все дороги.
Злата, которую по пути обследовали и сделали капельницу, так и не пришла в себя. Не надо спрашивать, чтобы понять — это плохой знак. Приступ чего бы там ни было закончился, а девушка все еще без сознания.
На входе их встретила бригада врачей (Феб сделал пару звонков, пока они ехали). Здесь ему пришлось столкнуться с самим сложным — расстаться со Златовлаской и передать ее в руки профессионалов.
Феб стоял посреди коридора, глядя, как ее увозят, и впервые не знал, что делать. Как обычно ведут себя люди в подобных ситуациях? Кажется, они молятся. Некоему высшему существу, которое, по их мнению, должно все устроить так, как они просят. Чистой воды идиотизм. И все же… все же он пробормотал:
— Помоги ей. Кто бы ты ни был, просто помоги. Она как никто другой этого достойна.
Снова потянулось ожидание. Врач держал Феба в курсе, то и дело посылая к нему медбрата с отчетом. Пока новости были незначительными: Злату осмотрели, измерили давление, взяли анализы, везут на томографию. Последняя заняла час.
Лишь когда Феб окончательно потерял терпение и собрался наведаться к врачу, тот показался в коридоре. Сам. Не прислал медбрата, а лично снизошел. Это могло означать одно — новости важные. Но плохие или хорошие?
По лицу врача ответа не прочтешь. Как истинный теламон он умело подавлял эмоции. Собранный, холодный и деловой. Не так давно Феб был таким же. А теперь вот подыхает от неизвестности в коридоре больницы из-за девчонки.
— Вы поставили диагноз? — спросил Феб, когда врач приблизился. До этой минуты он надеялся, что Злата просто перенервничала, но, похоже, все сложнее.
— Да, — отрывисто кивнул врач. — Помогла томография. У пациентки серьезное
Феб тряхнул головой. Он должно быть ослышался.
— Объясните, — попросил он.
— Опухоль. Из-за своего положения неоперабельная.
Феб пошатнулся. Хорошо, сзади была стена, и он смог к ней привалиться.
— Что это значит? — хриплый голос звучал непривычно. Словно это не он говорит, а кто-то другой.
— Пациентке осталось недолго. По моим расчетам максимум полгода.
— А потом? — Феб все никак не въезжал, куда клонит врач. Понимал, что тупит, но ничего не мог поделать. Разум отказывался постигать нежелательную для него истину.
— Потом смерть, — пожал плечами мужчина в белом халате.
Равнодушный тон врача бесил. Он словно о пластмассовой кукле говорил, а не о живом человеке. Неужели Феб был таким же роботом? Как с ним люди общались?
Схватить бы врача за грудки и как следует встряхнуть. Пусть проявит немного уважения к Злате. Покажет, что ему не плевать. Феб подивился самому себе: с каких пор он ставит знак равно между эмоциями и уважением? Похоже, он теперь куда больше человек, чем теламон. Так это происходит?
— Злата умрет через полгода, — повторил Феб, все еще отказываясь в это верить.
В памяти всплыло, как он сам хотел ее прикончить. Когда нашел ее после кражи, всерьез думал придушить. А теперь пришел в ужас от мысли, что потеряет девушку. Что нигде и никогда в этой Вселенной ее больше не будет. Жуткое ощущение. Как лезвием по сердцу. Еще и еще. Пока не захлебнется в крови. Такого Феб прежде не испытывал, это что-то сумасшедшее, что-то невменяемое.
Он словно летел вниз в шахту лифта. Беспросветно черную и бесконечно длинную. Сопротивление воздуха било в грудь, не давая вздохнуть. Феб все падал и падал. Этому кошмару не было конца и края. Скорей бы уже достичь дна и разбиться. Вдребезги, в кровавые ошметки. Пусть от него ничего не останется, одна звенящая пустота.
— Что-то можно сделать? — уточнил он.
— Увы, тут медицина бессильна. Даже с нашими технологиями. Операция убьет пациентку в ста процентах случаев. А так у нее есть немного времени сделать то, что она не успела.
— Например, съездить на море, — пробормотал Феб, вспомнив желание Златы. — Быть может, есть какое-нибудь средство…
Врач посмотрел на него как на недалекого и повторил чуть ли не по слогам:
— Опухоль неоперабельна. Хирурги не справятся. Она соседствует с важными участками головного мозга. Ее можно удалить только с ними, а это приведет к превращению пациента в овощ. Здесь поможет разве что капсула жизни.
Вот оно! Феб услышал то, что хотел. Выход есть. Всего одна капсула и Злата проживет полную, насыщенную жизнь. Феб, не раздумывая, отдал бы свою, вот только у него нет ни одной. Впервые он пожалел о принятом решении. Пожертвовав капсулы на лекарство от эйфории, он спас тысячи женщин, зато погубил одну. Ту, что ему действительно дорога.
— Скажите, может ли девушка из-за опухоли быть невосприимчива к телепатии и эйфории? — спросил он.
Врач нахмурился. Такой вариант он не рассматривал.