Завоеватели
Шрифт:
— Не бей меня…
— Это я, — сказал Завоеватель. — Я, Хильзен.
Мутные синие глаза остановились на бледном пятне лица. Хильзен схватил Синяку за плечи и поставил на ноги.
— Видишь? — сказал он, настойчиво сжимая его плечо и показывая на полоску света в окне. — Иди туда, проси помощи. Тебя убьют, если ты больной вернешься в башню.
Синяка шатался в руках Хильзена.
— Почему убьют? — спросил он заплетающимся языком.
Хильзен не ответил.
Синяка шагнул вперед. До дома было всего несколько
— Похоже, впустили, — сказал Норг. — Наверное, проклинают нас и жалеют бедного парня.
— Да уж, — фыркнул Хильзен. — Пойдем отсюда.
Анна-Стина Вальхейм расставляла на скатерти чашки. Чая в доме давно уже не было, пили пустой кипяток. В комнате было тепло и уютно. На стене возле окна, задернутого черной шторой, висели две горящие керосиновые лампы.
Самое темное место в гостиной занимал крупный, уже немолодой человек с перевязанной рукой. Он смотрел на Анну-Стину восхищенными глазами. Его совершенно не беспокоило, как относится к подобным взглядам ее брат Ингольв.
Капитан тоже был здесь — сидел, упираясь локтями в стол, и хмуро безмолвствовал. Человеку с перевязанной рукой Анна-Стина казалась воплощением души старого, навсегда утраченного Ахена — стройная, немного суровая, в простой клетчатой юбке и мужской рубашке, старой рубашке брата.
Поймав его взгляд, Анна-Стина, наконец, улыбнулась.
— Вы умеете льстить без слов, господин Демер, — сказала она.
— Вовсе нет, дорогая госпожа Вальхейм, — возразил он. — Я обдумываю, чем еще развлечь наших друзей Завоевателей.
Ингольв пристально посмотрел на него, но промолчал.
— Вы считаете, что ваш вчерашний налет на склады был удачным? — спросила Анна-Стина.
— Как посмотреть, — ответил Демер. — Лично я склонен полагать, что все-таки да.
— Но вы потеряли почти всех своих людей.
— Это верно, — тут же согласился он. — Но оставшиеся теперь отлично вооружены. Наконец-то мы сможем говорить о более серьезных делах…
Анна-Стина покачала головой, и бывший купец третьей гильдии произнес таким уверенным тоном, что девушке стало не по себе:
— Я думаю, надо хотя бы на время отвоевать у них Ахен.
И снова наступила тишина. Потом Вальхейм сказал:
— Для начала объясните мне одну вещь, господин Демер. Как вам пришло в голову явиться именно сюда?
— Нетрудно догадаться, — усмехнулся Демер. — Вы — один из немногих, если не единственный, капитан Вальхейм, кто сражался с врагом до последнего.
— Если бы эту дыру возле форта заткнули другим офицером, то до последнего сражался бы он.
— Что толку судачить о том, чего не было! У форта вы стояли насмерть. Вы — человек чести, капитан.
Ингольв поморщился, словно от зубной боли. Зная,
— Но ведь Ингольв считался погибшим.
— Да, я тоже так думал. Однако мне сказали, что вы живы, капитан. Почему-то мне сразу подумалось, что Ингольв Вальхейм — не из тех, кто покидает свой дом на милость Завоевателей. И коли он жив, то искать его нужно на улице Черного Якоря. Как видите, я оказался прав.
Брат и сестра переглянулись.
— Вам СКАЗАЛИ, что я жив? — переспросил Ингольв, не веря своим ушам.
— Кто?
— Один молодой человек, почти мальчик… А что?
— Как он выглядел?
— Довольно странно, по правде говоря…
— Смуглый? — перебил Ингольв. — С синими глазами и клеймом Витинга на руке?
— Насчет клейма не скажу, но в остальном вы правы. Непонятный паренек, что и говорить. Вы действительно его знаете?
— Да, — хмуро сказал Ингольв. Он хлебнул кипятка из старинной зеленой чашки с золотой розой на донышке и тяжело задумался.
— Ингольв был его командиром, — тихонько пояснила Анна-Стина.
Демер поперхнулся.
— Вы хотите сказать, что этот юноша — солдат?
Она кивнула.
— Дела-а… — протянул Демер, совсем как мальчишка-разносчик из мелочной лавки, и Анна-Стина вдруг вспомнила о том, что купец третьей гильдии начинал свой путь приказчиком в лавке колониальных товаров. — А вы знаете, господа, где я его встретил?
— Да уж, желательно было бы узнать, — сказал Вальхейм.
— В башне Датского замка, у Завоевателей.
Ингольв помолчал несколько секунд, осваиваясь с этой новостью. Потом спросил:
— В плену?
Воображение мгновенно нарисовало Анне-Стине образ синеглазого солдатика в цепях на грязной соломе.
Но Демер ответил непонятно:
— У меня не сложилось такого впечатления.
— Что вы имеете в виду? — в упор спросил Вальхейм.
— Во всяком случае, когда Бьярни меня допрашивал, ваш бывший солдат переводил его вопросы.
— Какая сволочь, — сказал капитан.
Демер продолжал спокойно:
— Вечером он принес мне воды, а потом помог бежать. Он очень странный юноша, господин капитан. Я не стал бы на вашем месте торопиться с выводами.
— Ладно, к черту парня. То, что он делает, касается только его совести. Раз я еще жив, значит, он меня еще не выдал. Остальное меня не волнует.
— Тогда к делу, — сказал Демер. — Основные части Завоевателей ушли за Лес и встали там на зимние квартиры, обирая деревни к югу от Ахена. В городе остался только гарнизон, сиречь Бьярни, Бракель и их головорезы. Бракеля мы хорошо потрепали прошлой ночью. У южных ворот имеется солидный склад пороха. Я предлагаю взорвать его…
Ингольв вопросительно поднял левую бровь, и Демер, усмехнувшись, продолжал с пугающей уверенностью: