Завороженная

Фэйзер Джейн

– Где бы нам устроиться? Здесь, я думаю. – Она положила тяжелую доску на низкий столик перед камином. – Если победишь, я стану твоей рабыней на весь вечер. Но если победа достанется мне… – Глаза ее заблестели.

Александр задумчиво почесал подбородок, делая вид, будто обдумывает поставленные ею условия. Сам воздух, казалось, сгустился от страстного предвкушения.

– Интересное предложение, – сказал он наконец. – От такой дуэли ни один уважающий себя русский не откажется. Расставляйте фигуры, мадам жена.

Через час Александр

уже жалел о своей самонадеянности. Не зря говорят: семь раз отмерь, один раз отрежь. Похоже, он вляпался по самые уши. Приходится признать, что положение его плачевно. Он проиграл гораздо больше фигур, чем оставалось на доске. Александр считал себя неплохим игроком, но Ливия играла как сам дьявол.

– Меня отец научил, – сообщила она Александру. – Шахматная доска для него олицетворяла саму жизнь. – Она подняла голову от доски и улыбнулась. – Всегда смотри, куда ходишь, и перед тем как сделать ход, оцени последствия своих действий и последствия последствий своих действий. – Рука ее зависла над слоном. – Он учился на факультете математики в университете и в Кембридже считался лучшим. Но это было до того, как он увлекся теологией. Шахматы помогали ему расслабиться и отдохнуть, – добавила Ливия перед тем, как передвинуть слона. – Шах.

Александр вздохнул:

– Да, вижу. – Он размышлял, оценивая свои шансы. Шансов на выигрыш у него не было. – Ну, раз уж мы заговорили о последствиях действий, то в результате моего последнего хода через три хода меня ожидает мат.

Ливия захихикала.

– Я тоже это вижу. – Она сидела на полу, скрестив ноги по-турецки, одетая в свой любимый халат из бежевого бархата, голые ноги торчали из-под халата. Волосы ее рассыпались по плечам. – Вы сдаетесь, сэр, или желаете доиграть?

Александр, который тоже сидел на полу, щелчком свалил своего короля. Затем откинулся на спинку кресла, стоявшего у него за спиной, и с улыбкой посмотрел на Ливию.

– Следующий ход, как я полагаю, за вами, мадам.

Ливия кивнула:

– Ах да. Я выиграла себе раба на всю ночь. – Она закрыла глаза, задумавшись. А открыв их, разочарованно пробурчала: – Беда в том, что я не знаю, чего потребовать от тебя такого, чего ты еще не делал.

Александр рассмеялся.

– Какое у тебя сегодня бедное воображение, любовь моя. Это так на тебя не похоже. – Он неспешно поднялся с пола. – Почему бы тебе не потребовать от своего раба разбудить твое воображение?

Он подхватил ее за подмышки и поставил на пол. Приподняв ей подбородок, покрыл поцелуями ее лицо. Губы его скользнули к кончику ее носа, затем по векам. Он пожевал губами мочки ее ушей и, крепко сжав лицо в ладонях, поцеловал ее в ухо, повторяя языком причудливые изгибы ушной раковины. Она взвизгнула и засмеялась, пытаясь увернуться, делая вид, будто ей щекотно, хотя Алекс хорошо знал, какое наслаждение она сейчас испытывает.

Наконец он отпустил ее лицо и взялся за пояс ее халата:

– Я смогу лучше выполнить свою

задачу, если мы избавимся от этого. – Он спустил халат с плеч и наклонился, чтобы поцеловать пульсирующую жилку у горла. Его ладони легли ей на грудь, соскользнули вниз, большие пальцы рук надавили на бедра. Он распрямился, все еще держа ее за бедра, с едва заметной улыбкой глядя в ее раскрасневшееся лицо.

– Ты позволишь мне выполнить мою задачу по-своему, госпожа, или у тебя есть особые пожелания?

– Нет, я не требую ничего конкретного. Ты сам прекрасно знаешь, что делать.

Он кивнул, прищурившись. Загадочная полуулыбка все еще играла на его губах.

– Я в твоем распоряжении. – Он скинул халат. Нагой, он смотрел на нее сосредоточенно. Затем кивнул, и лицо его прояснилось. – Подожди здесь. – Он пошел в соседнюю спальню и вернулся с шелковым лоскутом в руках.

Ливия вся горела от предвкушения чего-то волшебного. Лоно ее стало как расплавленный воск, тело звенело от напряженного ожидания. Он подошел к ней сзади и завязал глаза шелковым платком.

– Вот так, – пробормотал он. – Доверься мне, и ты будешь чувствовать вдвое острее, чем когда-либо.

Ливия судорожно сглотнула ком. Перед глазами у нее стоял красный туман. Волоски на коже встали дыбом. Она ожидала чего-то такого… она сама не знала чего. Он поднял ее, отнес на кровать и уложил посредине. Она лежала тихо, не шевелясь, уставившись в красноватое марево. Она слышала, как он прошел по комнате, как открыл выдвижной ящик.

Наконец он подошел к кровати. Перина прогнулась под его тяжестью, и он прошептал:

– В эту игру играют без слов, моя сладкая.

И тогда что-то мягкое коснулось ее щеки, повторило абрис ее губ. Это что-то немного кололось, но не больно, а приятно. Потом непонятный предмет скользнул по ее уху, и Ливия едва не вскрикнула от удовольствия. И затем «это» поднялось к ее горлу, коснулось ямки, где бился пульс, а потом нежным касанием опустилось на грудь, прошлось вокруг сосков, отчего они сразу затвердели. Знакомое томление начало нарастать, наполняя ее вожделением, жар распространялся внизу живота.

Она чувствовала, как что-то мягкое и чуть колючее прошлось по ее животу, забралось в пупок, опустилось вниз. Она почувствовала, как его рука развела ей бедра, нежно, но повелительно, и затаила дыхание.

Что-то легко, словно перышко, прикоснулось к внутреннему сгибу ее коленей, скользнуло вверх, по внутренней стороне бедра, и она вздрогнула от наслаждения. Это что-то очерчивало концентрические круги, которые становились все меньше, по внутренней поверхности бедер, поднимаясь вверх, все ближе к тому месту, где концентрировалось удовольствие. И затем все прекратилось. Прошла, казалось, целая вечность в ожидании, и слезы нетерпения выступили у нее на глазах, увлажнив повязку, и самые тайные, самые глубокие пазухи ее тела, казалось, покрылись мурашками от нестерпимого желания.