Завороженная

Фэйзер Джейн

Он кивнул, пристально глядя на нее. Сквозь щели в дощатом сарае сюда проникал свет фонарей.

– Что вы задумали?

– Если мы зайдем на борт вместе, под руку, я могу разыграть шлюху, которую вы сняли в одной из таверн. Мы оба пьяны, и я готова осчастливить всех желающих. Мы с вами разыграем эту сцену, а ваши… ваши коллеги будут наблюдать за нами и поймут, когда им лучше вступить в игру.

– Хороший план, только аракчеевские ребята знают меня, – сообщил Татаринов.

– Тогда я пойду одна, – сказала Ливия.

От страха у нее свело живот. Лезть в

логово льва одной, без Татаринова, было куда страшнее.

Татаринов что-то сказал по-русски трем своим товарищам, которые молча смотрели на все происходящее, ни слова не понимая из того, о чем говорили между собой Ливия и их командир. После обмена репликами Татаринов кивнул:

– Ладно, так и сделаем.

Он проводил ее до двери в тыльной стене сарая.

– Постарайтесь сделать так, чтобы они отошли к краю кормы, – сказал Татаринов. – Если вам удастся добиться того, чтобы они хоть на мгновение повернулись спиной к докам – все, без исключения, – это даст нам существенное преимущество.

Ливия понимающе кивнула:

– Думаю, у меня получится.

– Княгиня… – Он хотел что-то сказать, но передумал, и, к ее удивлению, Ливия разглядела на его лице некое подобие улыбки, которая тут же исчезла.

– Месье Татаринов, – произнесла она тем же тоном.

Она подняла жбан и с визгливым, нарочито вульгарным смехом, покачиваясь, направилась туда, где был пришвартован «Каспер»

– Кто идет? – крикнул один из матросов, заметив ее.

– Подружка! – пьяным голосом откликнулась она, размахивая жбаном с самогоном. – Могу осчастливить тебя, если ты не пожалеешь монетку для девушки.

Ответом ей был скабрезный смех. Все четверо мужчин собрались на палубе посмотреть на представление.

– Иди сюда, девочка. У нас есть еще часок до отплытия и вдосталь серебра за твои услуги.

Ливия размахивала жбаном и хихикала. Пройдя по трапу до самой верхней точки, она оступилась и сделала вид, что падает. Крепкие мужские руки подхватили ее, а рот зажали поцелуем, пахнув на нее кислым пивом. Она подумала об Алексе, избитом и беззащитном, там, внизу, и решила сыграть свою роль. Обняла за шею того, кто ее поймал, и тут же, сделав почти танцевальное па, перекатилась в объятия следующего кавалера. Они передавали ее из рук в руки, тиская ее груди, щипая за ягодицы, глотая самогон прямо из жбана.

Она раскинула руки и пьяным голосом запела:

– Иди ко мне, голубок, идите все ко мне. – Они все набросились на нее, когда она откинулась спиной на перила кормы, смеясь и уклоняясь от поцелуев.

Татаринов и его сподвижники между тем неслышно пробрались на шхуну с ножами в руках. И тут один из потенциальных клиентов Ливии стремительно обернулся и закричал.

Ливия упала и перекатилась подальше от края кормы. Татаринов и его люди получили преимущество, напав внезапно, но все их враги были вооружены и, хотя и были пьяны, драться умели. Победа ни одной из сторон не далась бы легко. Ливия не колебалась ни мгновения. Она прошмыгнула к люку, стараясь не попадаться никому на глаза, молясь о том, чтобы о ней забыли. На карачках она пересекла открытый

участок палубы и нырнула в люк. Во рту стоял мерзкий сивушный привкус.

Она едва не упала, спускаясь по стремянке вниз. Алекс, обмякнув, как тряпичная кукла, сидел на стуле, повесив голову на грудь, не подавая признаков жизни, по виску его стекала тонкая струйка крови. Рана на виске могла быть оставлена либо кастетом, либо перстнем.

Нет, сейчас не время жалеть его, не время бояться. Нужно действовать. Ливия подбежала к мужу. Он был без сознания. Ливия огляделась. Дать бы ему воды. Но воды не было. Она запрокинула голову Александра и поднесла жбан к его губам, влив немного жгучей жидкости ему в рот. Он очнулся, открыл глаза и несколько мгновений тупо смотрел на нее, ничего не понимая. Потом мотнул головой и поморщился от боли.

– Что, скажи ради Бога, ты тут делаешь? – заплетающимся языком пробормотал он.

– Я с тобой, – сказала Ливия, борясь со слезами счастья. – А где еще я, по-твоему, должна быть?

И тогда в его затуманенных глазах вспыхнул лучик света.

– Со мной, где же еще? – сказал он и закашлялся, потому что она влила ему в глотку еще немного самогона.

– Господи, женщина, что ты со мной делаешь? Я и так еле жив.

– О, Алекс! – Она поцеловала его в кровоточащие губы – Ты в порядке?

– Пока да, но долго это не продлится. Там, на шпангоуте, в ящике, лежит нож для потрошения рыбы. Я на него уже не один час смотрю.

Ливия не верила своим ушам. Он говорил так, словно хоть сейчас готов был броситься в бой.

Ливия достала нож, обрубила веревки, стягивавшие его запястья, опустилась на колени и разрезала путы вокруг лодыжек.

– Татаринов…

– На палубе, я знаю. Сколько их?

– Четверо против четверых.

– Если бы против них не были ищейки Аракчеева, я бы сказал, что Татаринов в моей помощи не нуждается. Но… Дай мне нож, моя сладкая.

«О, как приятно вновь слышать от него ласковые слова»

– У меня твой пистолет, – сообщила Ливия.

– Ты просто волшебница. – Алекс взял у нее пистолет. Он смотрел ей прямо в глаза: – Я люблю тебя, Ливия. Я так хотел тебе об этом сказать, но боялся, что ты мне не веришь и я не смогу убедить тебя в том, что это действительно так.

– Ты меня убедил, – сказала она. – Не надо мне больше ничего говорить.

Он улыбнулся ей разбитыми губами.

– Поднимайся наверх следом за мной, но в драку не лезь. Я требую, Ливия. Ты должна сделать все, чтобы они тебя не схватили. Они сделают из тебя заложницу, и тогда мы пропали. Как только мы будем на палубе, ты побежишь на пристань. Поняла?

– Конечно, – сказала она упавшим голосом.

– Оставайся у меня за спиной. Не высовывайся. – Он стал подниматься на палубу. Ливия следом. По палубе текла кровь. Татаринов и один из людей Аракчеева сошлись в схватке. Оба мастерски владели ножами, у обоих кровоточили раны, оба бились самоотверженно и яростно. Один из матросов лежал на свернутых канатах, не подавая признаков жизни. Другой – сражался с одним из трех товарищей Татаринова.