Завтра нас похоронят
Шрифт:
— А ты, наверно, американец. Очень похож.
— Может быть… — он пожал плечами. — Не помню. Почему ты так решила?
— Вас такими показывали в телевизоре, — она накинула на голову красный капюшончик с ушами. — Белые зубы, светлые волосы, загар такой… а главное улыбка. Будто вы самые счастливые люди на свете.
— Не думаю, что я самый счастливый, — возразил Скай.
Девочка улыбнулась — грустно, по-взрослому:
— Может быть, ты просто этого не помнишь.
Он пожал плечами:
— Наверное, если бы это
Она вдруг хитро прищурилась:
— Хочешь, дам тебе ещё раз по башке, чтобы сразу всё вспомнилось?
Мысль была дельной. Но Скаю она не понравилась, и он покачал головой:
— Лучше я сам вспомню. Попытаюсь. Как-нибудь потом.
Вэрди устало прикрыла глаза. Потом посмотрела на причудливые изгибы огня. И рассеянно запустила пальцы в свои пышные волосы. У неё был очень расстроенный вид, но Скай не успел ничего спросить — она заговорила сама:
— Знаешь… мы не доверяем взрослым. И из-за тебя у меня проблемы. Они, другие…
— Боятся? — понимающе закончил за неё он. — Судя по твоему рассказу, неудивительно. Ты хочешь, чтобы я ушёл прямо сейчас?
Она молчала, опустив взгляд. Почему-то сердце Ская резко ухнуло вниз, но он с некоторым усилием продолжил:
— Я найду полицейский участок, скажу, что меня ограбили и… в общем, не волнуйся, принцесса. Не пропаду.
Вэрди по-прежнему ничего не говорила. Она рвала траву, на которой сидела, и кидала под ноги. Решив, что нужно успокоить предводительницу «крысят» ещё насчёт одной опасности, он добавил:
— И ни за что вас не выдам. Ты…
— Нет, — резко перебила она. Скай неожиданно заметил на щеках слабый румянец. — Я… я не хочу, чтобы ты сейчас уходил. Тем более, ты ещё слаб.
— А твои ребята? — удивлённо уточнил он.
И увидел, как презрительно скривились яркие губы:
— Плевать. Ты ведь меня защитишь, разве нет? Ты мне должен.
Скай невольно рассмеялся и бросил картофельные очистки в костёр. Отряхнул руки и кивнул:
— Конечно, принцесса.
— Не называй меня принцессой.
— Почему?
— Это глупо.
— Но мне нравится так тебя называть.
Вэрди снова покраснела. И взглянула на Ская с плохо скрываемым раздражением:
— Я всё же дам тебе по башке. Иди спать обратно к живым овощам. А завтра или послезавтра, если хочешь, я покажу тебе город. Всё, спокойной ночи.
Расставаться с Вэрди ему почему-то не хотелось. И он предложил:
— Может, посидим ещё?
— Мне нужно ещё кое-кого навестить. А тебе надо отдыхать. Только не разбуди уродцев. Приятных снов.
С этими словами она поднялась и направилась вдоль поезда — к последнему вагону. Скай смотрел ей вслед. Почему-то его терзало любопытство. К кому пошла принцесса? На ночное свидание? Наверняка. Впрочем, это не его дело. Пусть идёт. Они ведь всё-таки знают друг друга уже много лет и живут по-взрослому, как бы ни выглядели… а он лишь чужак. И вообще
Поезд был довольно длинный, и он нагнал Вэрди, уже когда она забиралась в последний вагон, из покорёженного бока которого почему-то выступала половина старого рояля. Дойдя до него, Скай осторожно заглянул в единственное окно — видимо, вагон был когда-то багажным. Присмотревшись, он увидел девочку — ещё более худую, чем Вэрди, с прядями седых волос. В первый миг ему показалось, что девочка мертва, — таким бледным было её лицо. Но склонившаяся над ней Вэрди выглядела спокойной. Она что-то успокаивающе шепнула. Легла рядом и закрыла глаза, совершенно умиротворённая.
Скай невольно улыбнулся и отступил от окна. Что-то внутри него уже начинало ревновать эту полуседую Незнакомку к Принцессе. Развернувшись, Скай пошёл обратно к первому вагону.
4. Учёный
Ресницы женщины дрогнули, и она открыла светло-серые глаза, взглянула на белый потолок. Сухие губы слабо шевелились, но говорить она пока не могла или не решалась. Доктор Леонгард улыбнулся и знаком велел ей молчать. Уже давно он не проводил операций в собственной больнице… особенно таких сложных — по пересадке почки. И таких удачных. Датчики ровно гудели, данные на экранах были хорошими, по ним можно было судить о наступившей ремиссии. Прошло уже довольно много часов. И… кажется, всё удалось. Он оказался прав. Ткани этих детей действительно были универсальны.
Тридцатитрёхлетняя женщина, учительница в школе для «новых» детей, стояла на очереди уже второй год… и Леонгард вовсе не был уверен, что её удастся спасти. А теперь…
— Спасибо, — шепнула она одними губами. И прикрыла глаза.
Ради этого он и делал свою работу. Всегда. Даже сейчас.
Вчерашние операции по переливанию крови тоже были удачными. Осталось самое сложное. Клетки костного мозга. И ещё сердце, ведь прошлая операция закончилась летальным исходом. Леонгард понимал, что пока не готов к столь сложным пересадкам. Нет, сначала нужно провести ещё несколько операций, как у этой пациентки, и только потом…
Отойдя от койки больной, он посмотрел в окно. Сегодня впервые пошёл снег. Странно… в последний раз его так долго ждали четырнадцать лет назад — тогда осень тоже затянулась.
— Знаете… — женщина по-прежнему говорила тихо, губы у неё были бледные, словно бескровные, — я не думала, что у меня есть хоть один шанс… Теперь сделаю то, что так хотела перед тем, как заболела…
— И что же?
Ответ стал для него чем-то вроде струи ледяной воды:
— Возьму воспитывать кого-нибудь из этих бедных крысят. Я не боюсь. А их ведь кто угодно может обидеть, убить, поранить… как они живут…