Завтра нас похоронят
Шрифт:
Рихард начал расстёгивать пуговицы на рубашке журналиста, облегчая тому дыхание. Массаж сердца он в последний раз делал лет десять назад, а может, и больше… и ему казалось, что движения рук были слишком грубыми для худой грудной клетки.
— Надеюсь, я тебя не угробил, — прошептал Ланн, снова всматриваясь в лицо.
Ресницы чуть дрогнули. Молодой человек застонал и открыл глаза. Не дожидаясь вопросов, мужчина приветствовал
— Комиссар Ланн, криминальная полиция. Кстати… — он помог Ларкрайту приподнять голову и указал на дом: — можешь попрощаться со своими друзьями.
Слабая улыбка тронула разбитые губы, и наконец молодой человек прошептал:
— Спасибо…
В управлении было шумно. Начался обычный рабочий день: кто-то собирался выезжать на ограбление, кто-то вернулся с патрулирования… Всюду плавали клубы сигаретного дыма и слышались оживлённые голоса. И это нравилось Ланну куда больше, чем ночное гробовое молчание. Не хватало лишь одного…
— Где инспектор Ларкрайт?
Мила Дайн, рыжеволосая женщина-полковник, неопределённо пожала худыми плечиками:
— Опаздывает. Сильно.
— Чтобы, как придёт, быстро ко мне, — комиссар и сам удивился, что его голос прозвучал так раздражённо.
— Хорошо, герр Ланн.
Захлопнув дверь своего кабинета, Рихард первым делом начал просматривать свежие сводки. Красная Гроза… имя не давало ему покоя со вчерашнего дня. Каким образом он мог попасть в их город… произошло это или ещё только произойдёт? Ведь не так просто пересечь границу незамеченным, но если этот незнакомец действительно хорош…
— Доброе утро, герр Ланн.
Карл стоял в дверном проёме — собранный, аккуратный, с безукоризненно расчёсанными волосами… И отчего-то Ланн опять почувствовал раздражение.
— Закрой дверь, — резче, чем сам того хотел, велел он.
Молодой человек подчинился и приблизился. Рихард не сводил с него глаз и вдруг заметил на скуле уже успевший потемнеть синяк.
— Так… — произнёс тихо и довольно угрожающе, с удовлетворением видя в глубине глаз страх. — И чем же ты занимался ночью? Откуда это?
Ларкрайт сразу понял, о чём именно его спросили, и пожал плечами:
— Ударился о дверь в вагоне.
И даже взгляда не отвёл. Рихард усмехнулся. Вновь не без удивления поймал себя на странной мысли: «готов поверить». И ненадолго сделает вид, что поверит. В конце концов… это его собственная вина, что инспектор ему не доверяет, он привык к этому. Почему же тогда ему сейчас стало вдруг так погано от этого ровного тона и ясных глаз?
— Жаль… — протянул медленно, поднимаясь из-за стола и идя навстречу.
У Ларкрайта был усталый вид, будто ночью он спал очень плохо, а может быть, вообще не спал. Теперь Рихард увидел и поджившую рану на губе, и сбитые костяшки пальцев. Карл
— Что случилось?
Почувствовал, как Карл вздрогнул, и сжал его плечо:
— Ну? Я ни за что не поверю, что потом ты бил дверь ещё и кулаками.
Ответом было упрямое молчание. Но Рихард готов был подождать ещё немного. Карл сдался:
— Я… вступился за одного из крысят.
— И за кого же? — вкрадчиво полюбопытствовал комиссар, по-прежнему не давая опустить глаза.
— Я… не знаю, он очень быстро сбежал, как только я появился и отвлёк их внимание.
— Их… кто эти они?
— Коты.
Ланн разжал руку и отступил. Ответ был ожидаемым, но слишком неприятным, даже для такого мерзкого дня, как этот.
— Какого чёрта… — Рихард развернулся к столу и взял сигареты.
— Они вернулись несколько дней назад, и… по всей вероятности они на кого-то работают. Охотятся за «крысятами».
Ларкрайт мог этого и не произносить. Разговор с доктором Леонгардом по-прежнему был очень свеж в памяти комиссара. Вот только никаких мер на случай, если учёный вот так просто объявит новую охоту на детей, Ланн не предусмотрел. И сейчас единственной пришедшей ему в голову мыслью было пойти и всё-таки пристрелить этого чёртова ублюдка. Но, разумеется, так он поступить не мог. Уже через несколько минут в голове комиссара возникло другое, более разумное, решение.
Маленькая Разбойница
[Восточная Железнодорожная Колея. 09:55]
— Ну и кто виноват в том, что меня чуть не убили? Алан, какого чёрта?
Я была слишком зла, чтобы понижать голос, и сама слышала его будто со стороны — дребезжащий, визгливый голосок маленькой девочки, от которого светловолосый горе-изобретатель лишь сильнее вжимался в стенку вагона, словно побитая собака.
— Я искал тебя, Вэрди! Но…
— Но прежде, чем возвращаться в логово, ты решил заглянуть на ту самую свалку, верно? — я сделала шаг навстречу, мимолётно оглянувшись: вокруг нас постепенно собиралась толпа детей, даже Маара таращилась на нас бессмысленным взглядом. — Что ещё тебе там надо?
Он лишь отвёл глаза, понимая, что пятиться ему больше некуда.
— Так не поступают, Алан! — голоса я больше не повышала, но уже оттого, что я вообще заговорила, Ал сжал кулаки. — Меня могли убить и убили бы, если бы…
Тут я осеклась. Я не была уверена, что всем им стоило знать, с кем я провела вечер и ночь. Мы старались, как можно реже «светиться» перед полицейскими… и в это правило уж точно входил запрет на то, чтобы ночевать в доме полицейского, а утром готовить ему завтрак. И самое скверное — то, что придумала эти правила я.