Завтра нас похоронят
Шрифт:
— Мои люди уже работают внутри, здесь всё осмотрено, — голос прозвучал хрипловато, и Байерс закашлялся. — Отвратительная погода, Поли совсем замёрз.
Ответом снова стало чириканье, и голова маленького зелёного попугайчика высунулась из нагрудного кармана начальника управления. Глаза-бусинки хитро блеснули.
Комиссар вздохнул: ему трудно было понять некоторые странности Вильгельма Байерса, но так или иначе, странности эти приходилось принимать: полицейским Байерс стал отличным. Рихард хорошо помнил его ещё стажёром. Со временем этот парень сильно изменился. Но всегда маленькая
— Хорошо, что фрау Шённ позволила вызвать вас, — тем временем заговорил Байерс. — Мне хотелось бы узнать как можно больше о… тех двоих. Их франкенштейн на колёсах побывал тут. И вдвоем они, возможно, ухитрились выкосить всю банду. Мы ничего не знаем о численности «Речных», но не меньше десяти, это точно. Вероятно, использовали какой-то усыпляющий газ, мы ищем его следы.
— А вы нашли… кого-нибудь? — негромко поинтересовался Рихард, глядя на здание — сейчас он мог различить в проемах окон силуэты переходивших из помещения в помещение людей.
Байерс поморщился:
— Живых — нет. Мёртвых — трое. Два парня лет четырнадцати и маленькая девочка, в подвале. У них проломлены головы, у девочки свёрнута шея. Остальных мы не видели. Есть надежда, что ушли…
— Нет, — неожиданно уверенно перебил его Карл. — Их забрали. Живыми.
Байерс прищурился:
— Откуда вы знаете?
Комиссар быстро взглянул инспектору в глаза и чуть заметно покачал головой.
— Потому что не думаю, что им удалось бы уйти от тех двоих. Я с ними встречался и знаю, о чём говорю.
Голос Ларкрайта звучал твёрдо, и распознать в его словах ложь было бы трудно даже при желании. А у Байерса такого желания, видимо, не было: он, судя по хмурому виду, погрузился в какие-то нерадостные размышления. Ланн уже собирался окликнуть его, когда он очнулся сам и снова заговорил:
— Тогда это ещё хуже. Зачем дети могли понадобиться Котам?
Вовсе не Котам… — хотелось сказать комиссару, но он молчал. Прежде, чем сообщать Байерсу о планах Чарльза Леонгарда, стоило хорошо подумать. По многим причинам. И первой из них была Гертруда Шённ. Пусть лучше это Байерс услышит из её уст. Уж где-где, а между двумя жерновами Рихард оказываться не собирался. И поэтому лишь пожал плечами, потом вынул сигареты из кармана:
— Всё, что я знаю, — что они снова охотятся на детей, уже несколько дней. Больше ничего знать мне не положено. А вот вы… — он закурил, прикрыв огонёк ладонью, — вполне можете быть в курсе, кому из правительства выгодно от них избавиться.
— Кому? — Байерс погладил своего попугая по голове и вздохнул. — Да всем, герр комиссар. Даже вам самому или же мне, потому что нет крыс — нет лишней возни.
— Не забывайте, — голос Карла прозвучал неожиданно резко, — что
Рихард снова взглянул на своего помощника — тот чуть побледнел. Комиссар мысленно поддержал возмущение инспектора: в конце концов… где-то среди этих детей была Аннет, как бы он ни пытался забыть об этом. Но… справившись со своими эмоциями, Ланн строго и предостерегающе взглянул на молодого человека. Однако Вильгельм Байерс никак не среагировал на его тон. Рассеянно взглянув на кровь под своими ногами, он продолжил:
— Так или иначе… сейчас ни одна государственная структура не занимается уничтожением «крысят». Они и так в достаточной изоляции. А что касается лично меня, то я хотел инициировать новые исследования, чтобы наконец доказать общественности, что они здоровы.
— А вы уверены, что они здоровы? — тихо спросил Рихард. — Вы можете за это поручиться?
Байерс покачал головой:
— Я могу это только предполагать, исходя из статистики: вспышек смертности было две, обе четырнадцать лет назад. Впоследствии такого не случалось, если не считать всех слухов о якобы поголовно умирающих опекунах. На самом деле умирали далеко не все, а те, кто умирал, были либо больны раньше, либо пожилого возраста. И, уж простите, я не уверен, что абсолютно все перестали контактировать с теми детьми. Я просто отказываюсь верить, потому что это… — он, казалось, некоторое время колебался, потом закончил: — жестоко.
— Да вы идеалист, герр Байерс, — хмыкнул комиссар, выдыхая очередную порцию дыма.
— Скорее оптимист, — тонкие губы тронула улыбка, на этот раз более искренняя. — И к тому же люблю детей.
— Тогда вам не по пути с…
Очень вовремя комиссар одёрнул себя. Он не должен был подавать виду, будто ему хоть что-то известно об отношении Вильгельма Байерса к Гертруде Шённ. Нет, конечно же, он не замечает взглядов, которые начальник Управления бросает на неё. И ничего не знает о причинах, которые толкают его постоянно искать возможности быть рядом.
Помнится, когда впервые Рихард разглядел в портмоне Байерса портрет Госпожи Президента и списал это на мальчишескую влюблённость, шёл второй или третий год Охоты на детей. Сейчас этому человеку, возможно, предстояло в скором времени занять пост министра внутренних дел… но ничего так и не изменилось.
— Вы что-то сказали? — глаза снова чуть сузились.
— Не по пути с нашей страной, ведь с детьми здесь проблемы, — голосом, лишенным каких-либо эмоций, закончил комиссар, снова затягиваясь. — Впрочем, вам знать лучше.
Зелёный попугайчик внимательно, даже с любопытством, смотрел на Рихарда. Потом уцепился клювом за край кармана и вскоре выбрался из него. Байерс мягко подхватил его рукой, пересаживая на плечо. Он, казалось, избегал взгляда Ланна, и тот понял, что, вероятнее всего, начальник Управления догадался о подтексте его последней фразы.
— Да, я всё знаю. И именно поэтому… — попугай потянул клювом за ухо Байерса, мужчина чуть поморщился, — я сделаю всё, чтобы её указания были выполнены. А она не желает, чтобы гибли дети. Я открываю охоту на Котов и того, кто их нанял. И к вам у меня лишь один вопрос. Вы на моей стороне?