Завтра нас похоронят
Шрифт:
— Фройляйн Сильва… Что случилось?
Она не ответила. Карл осторожно тронул ее за плечо:
— С Вэрди что-то случилось?
Девочка убрала руки от лица и подняла голову:
— Вы… — голос звучал сипло, совсем взросло и устало, — знаете её? Откуда?
— Она мой друг, — просто ответил Карл. — Я однажды помог ей, и с тех пор мне кажется, что я должен за ней присматривать… — удивлённый тем, как легко произнёс эти слова, он поспешно поправился. — Нет… не так. Не должен. Хочу.
— Присматривать? —
— О чём вы? — негромко поинтересовался Ларкрайт.
— Неважно, — девочка дёрнула плечом и начала быстро стирать с лица слёзы. — Боже, какая я дура…
После этого она попыталась улыбнуться, но из уголка глаза снова скатилась слезинка. Опуская голову, Сильва произнесла:
— С ней всё хорошо, у них теперь есть защитник. Настоящий. Если бы только это помогло…
Последняя фраза была произнесена совсем тихо, но Ларкрайт услышал её и спросил:
— Помогло от чего? Или… от кого?
Девочка побледнела ещё сильнее. Протянув руку, она резко схватила Ларкрайта за воротник и притянула к себе:
— Что вы знаете? Что?
Ларкрайт вгляделся в её лицо — на черные подтеки туши, бегущие по щекам, на мокрые от слёз ресницы и нахмуренные брови. И неожиданно странная мысль пришла ему в голову. Эта девочка была совсем не проста. Она догадывалась. Догадывалась, что не всё из того, что делал её отец, находится в рамках закона. И она боялась.
— А что знаешь ты? — негромко спроси Карл.
Она отвела глаза, не обратив внимание на то, что к ней обратились уже не как к даме:
— Вэрди — мой друг. Я тоже не хочу, чтобы с ней что-то случилось.
— А что-то может с ней случиться? — Карл протянул ей руку, помогая подняться. Девочка продолжала вытирать слёзы, не обращая ни малейшего внимания на размазывающуюся по лицу тушь. На то, что маленькая женщина исчезает, а вместо неё появляется ребёнок с испуганным взглядом. Сильва отвернулась и снова пошла вперёд. Карл последовал за ней.
— Вэрди что-то угрожает? — снова спросил он. — И ты знаешь, что?
— Нет, — она ответила слишком быстро, чтобы он поверил. — Я ничего не знаю. Ничего.
— Тогда почему ты плакала?
Сильва пнула камушек и пошла быстрее:
— Потому что мне страшно. Сейчас всем страшно, вы не заметили? Вам, наверно, тоже?
Он заметил. И остро вспомнил сегодняшний приступ боли, обрушившийся на него утром. Это было похоже на… маленькую смерть. Да, теперь, когда он вспоминал это, ему казалось именно так. Но слишком долго думать об этом он не собирался. Это была случайность. Всего лишь случайность. И Карл задал новый вопрос:
— Чем занимается сейчас твой отец?
— Это интересует полицию или вас?
— Послушай, Сильва… — Карл надеялся, что
— И какое? — девочка выжидательно приподняла брови.
Карл замялся. Они пересекли колею, свернули и прошли под щитом, с которого всё ещё улыбалась Госпожа Президент. Щит стоял на границе города, после него заброшенные бараки и лачуги сменялись более-менее благоустроенными домами.
И всё это время Ларкрайт молчал, пытаясь подобрать нужные слова. Вспомнив то, что Леонгард говорил им о трансплантации органов, он всё больше понимал, что ни за что не сможет сказать об этом Сильве. Что-нибудь вроде «Мы подозреваем, что твой папа режет детей». Разве это возможно? Рихард бы смог и даже выбрал бы более резкие выражения, если бы был убеждён, что дочь Леонгарда знает правду и захочет как-то помочь. А инспектор был в этом вовсе не уверен. И вскоре девочка подтвердила это: не останавливаясь, она процедила сквозь зубы:
— Что бы вы ни сказали, я не буду вам помогать против папы.
— И Вэрди ты тоже помогать не будешь? — уточнил он.
И снова увидел в ее глазах слёзы:
— Оставьте меня уже с этими вопросами. Он… — она глубоко вдохнула и продолжила: — Он не убьёт её. Он её не убьёт, слышите? Он никого не убьёт, это всё неправда, я не верю!
— Что неправда? — Карл снова остановился и придержал её за плечо. — Я ведь пока ничего тебе не говорил.
— Вы думаете, у меня нет глаз? Мои видят лучше, чем ваши!
— И что же они видят? — Карл огляделся. — И кстати, где твоя машина?
— У меня нет машины, — Сильва хмуро посмотрела себе под ноги, на стоптанные сапожки — носы у них были в грязи и царапинах. — Мой водитель что-то подозревает. Он может сказать папе, и тогда…
— Он что-то сделает с тобой за то, что ты ходила в лагерь. Верно? Ты боишься его?
Сильва снова усмехнулась:
— Верно, сделает. Нет, не боюсь. Я ничего не боюсь. Никогда не боялась.
Карл сжал её плечо и заглянул в глаза:
— Слушай меня внимательно. Чарльз Леонгард узнал, что органы тех, кого он называет «крысятами» можно пересадить любому человеку и они приживутся. Ты понимаешь, что это означает? Об этом открытии не знает никто, кроме него.
Сильва упорно молчала. И Карл продолжил:
— Ты можешь пойти со мной в полицию и рассказать обо всём, что вызывает у тебя подозрения. Если ты боишься возвращаться после этого домой, я…
— Вы глухой, герр полицейский? — девочка резко сбросила с плеча его руку. — Я же сказала. Я НЕ БУДУ вам помогать. Что бы ни делал мой отец. Потому что я люблю его.