Завтра наступит вечность
Шрифт:
В этот день больше не случилось никаких происшествий, если не считать того, что стервятники оставили от крокодила один костяк да пустую шкуру. Мы наломали веток и сварили на костре поесть. Лаз не открывался.
Он не открылся и на следующий день. Ночь прошла спокойно – как видно, в котловине водился только один сухопутный крокодил, – и так же спокойно прошел следующий день. От крокодильей шкуры пованивало, вокруг нее вились тучи мух. Держась с наветренной стороны, мы сидели, лениво спорили о том, куда же нас все-таки занесло, и ждали… чего? Точно так же ждал Песков, пока не собрал
Жарким утром четвертого дня в котловину сквозь единственный проход повалило стадо копытных. По-моему, это были обыкновенные антилопы, а может, джейраны, черт их разберет. Мы видели, как животные вязли и барахтались в грязи, но все-таки преодолевали заболоченное русло ручья и широко разбредались по пастбищу. Пища у нас еще была, но первым делом я проверил автомат: где дичь, там и хищники. Мысленно мне представилось десятка два сухопутных крокодилов, загнавших стадо антилоп в естественную ловушку и не спеша вползающих следом. Картинка была очень яркая, но не так чтобы приятная.
Скучать нам не дали, спать тоже. Набрать воды в ручье стало проблемой, пришлось пользоваться запасом. Крокодилы не крокодилы, но какие-то хищники определенно слонялись вокруг жвачного стада и издали изучали нас. Аскольд, заметивший, по его словам, одну особь, уверял, что это гиеновая собака.
На пятое утро Стерляжий, зевнув, потянувшись и хмуро оглядев окрестности, бросил коротко:
– Уходим.
Мы даже не спросили куда – это было ясно без вопросов. Туда, куда ушел Ваня Песков. Туда, куда указывала вырезанная на коре стрелка.
– А если без нас откроется Лаз? – робко спросила Надя. Я видел: она уже не верила в то, что он когда-нибудь откроется.
– Можно оставить здесь записку, – предложил я, – а еще лучше рацию. Мы ведь недалеко уйдем? Валера высунется – сразу свяжется с нами, и мы – ноги в руки… И маячок оставим…
– Копытные растопчут, – бросил Аскольд.
Ему доставляло удовольствие ловить меня на ошибках. Мне его, впрочем, тоже. Соперники…
– Авось не растопчут. Что у нас из химии есть в загашнике? Истолчем в порошок таблетку для обеззараживания воды, посыплем вокруг – близко не подойдут. Гадость же ужасная.
– Дельная мысль, – одобрил Стерляжий. – Вот и хорошо, вот ты и давай свою рацию, Окаянный. А ты, Аскольд, толчи таблетку.
– Может, наоборот? – сказал я с надеждой, понимая, что далеко не в первый раз вляпался во что не надо со своей инициативой. – Почему это мою рацию? Я же предложил…
– Вот именно потому, что ты предложил.
Глава 6
Жара. Марево. Пыль. Степь.
Если бы просто степь с подъеденной стадами жухлой травой, где далеко видно, – а то саванна! Или эти… пампасы. Не знаю, что из них гаже. Норы животных. Термитники. Кусачие насекомые. Больше, чем хотелось бы, деревьев и кустов – потенциальных укрытий для любителей мясных блюд.
Вторые сутки мы шли на юг, примерно туда, куда указывала стрелка, вырезанная Песковым на коре, и пока что не нашли никаких следов человека. Следов животных – тех было предостаточно. Еще раз, к счастью, издали, нам довелось увидеть сухопутного крокодила.
Мухи. Оводы. Стервятники над головой.
Я нисколько не сомневался, что Песков погиб. Он сунулся в этот мир без оружия и снаряжения – на что он мог рассчитывать? Судя по последней дате на коре, он продержался здесь почти год, что само по себе было удивительно. Но он уже полгода не наведывался к Лазу – а это серьезно.
Потерял веру в спасение? Ой, сомнительно… Не смог наведаться физически – теплее, гораздо теплее…
Разумеется, я не стал излагать эти аргументы Стерляжему – уж больно решительно он сжимал в руках шотган.
Рация Нади все время работала на прием и не ловила ничего, кроме слабых атмосферных помех. Вряд ли отодвинувшиеся к горизонту сопки заметно экранировали сигнал – видимо, оставшийся на Луне Крайней Валера никак не мог открыть Лаз. Я не ругал его – наоборот, сочувствовал. Мало ему мук от собственного бессилия – теперь на его голову посыплются все шишки, какие только сумеет обеспечить начальство… А оно сумеет!
Мне надо было там остаться! Мне!
Но разве бы я остался?
Разве отпустил бы Надю со Стерляжим, которому интересы Корпорации дороже здоровья родных и собственной шкуры, и с придурком Аскольдом? Хрена лысого отпустил бы! Уж что-нибудь да придумал бы, чтобы Стерляжий не переиграл первоначальный план по-своему, ближе к здравому смыслу. Обязательно придумал бы.
И что в результате? Топчи выгоревшую саванну, терпи жажду, глотай пыль, верти, как локатором, головой и стволом раскалившегося на солнце «абакана»… Одно хорошо: пока я здесь, я спокоен за оснастку. Патрон не пойдет наперекос, и рация Нади откажет не раньше, чем сядет батарея, и тогда мы включим рацию Аскольда…
Пот из-под кепи заливал лицо, противно щипало глаза. Наглая жирная муха, противно жужжа, то и дело садилась мне на лицо, и все мои плюхи доставались мне же – тварь успевала взлететь. Солнце мертво зависло в высшей точке, по-видимому, не собираясь начать спуск, и жарило вовсю. Черт возьми, договаривались же пережидать полуденную жару в тени какой-нибудь акации! Куда мы, спрашивается, тащимся, как полудохлые тараканы по противню?
Во рту не было слюны, чтобы смачно плюнуть на эту саванну. Будь я один, я бы давно свернул левее, где вдали угадывалась низина, и поискал бы там не до конца пересохший ручей – возможно, тот самый, что вытекал из покинутой нами котловины. Ах, какие родники били там у подножия сопок! Но Стерляжий, ориентируясь по солнцу и часам, упрямо вел нас строго на юг. Про себя я ругал его последними словами. Мало ли, что туда указывала стрелка! Откуда Песков мог заранее знать наивыгоднейший путь? Последнему дебилу должно быть ясно, а вот Стерляжему нет: Песков наметил направление ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО! Дурак он, что ли, чтобы пренебрегать водой? Человек ведь, а не верблюд. И не Стерляжий.