Завтра не наступит
Шрифт:
– Мне уехать надо, баб Тамар, ненадолго, дня на три. Долго она проспит?
– Ты езжай, милок, - кивнула она мне, - если что я послежу за ней.
Полтора дня я был в дороге, злость подгоняла меня. Подъехав к своему загородному дому, я не сразу решился войти. Но ад во мне бушевал уже во всю, и зверь просился наружу. У входа в дом меня встретил Влад.
– Я не стал отсылать людей, на всякий случай. Как добрался? Без приключений?
Я коротко кивнул. И собрался спуститься в подвал, но Влад меня остановил.
–
Я смотрел на него и не видел, перед глазами уже стояла картина как эти трое насилуют Лену...
В подвале было прохладно и пахло сыростью. Возле стены, на коленях стояли те трое с разбитыми лицами, а вокруг них не шелохнувшись с пушками, стояли мои архаровцы. Я подошел к одному из моих ребят вытащил пистолет и выстрелил в голову первому. Навел курок на второго.
– Сука ты, Синица. Мы всего лишь выполняли твой приказ...
– договорить он не успел. Я навел курок на третьего и собирался отправить его к дружкам, как вдруг он сказал:
– Синица, ты чего творишь?! Ты хоть понимаешь, что после этого тебе не жить?
– Понимаю,- бесстрастно ответил я.
– Ты слишком поздно пришел тогда Синица. Мы ничего не могли изменить. Мы выполняли твой приказ.
– Это ничего не меняет. Я убью тебя также как и твоих дружков, независимо от того прав я или нет. Ты тронул мою жену. Да я отменил приказ, а ты со своими дружками промолчал, что уже нечего было отменять.
В ответ, когда парень понял, что ему все равно не жить, я увидел хищный оскал.
– Ты знаешь, а приятно было трахать твою жену, она такая же патаскуха...
Я не помню, что было дальше. Потеря памяти, помутнение, а вернее зверь вышел на охоту.
Когда я очнулся, мои руки были в крови, и, бросив мутный взгляд на окружавших меня моих парней, я прочитал явный ужас на их лицах. Я убил его голыми руками, без пистолета, без ножа, вырвав ему кадык. Что ж, ничего другого я не ожидал, я монстр. Чудовище.
Дорога обратно заняла еще полтора дня. Я думал, что их смерть принесет мне облегчение, но я ошибался. Я ненавидел себя за это. Я ненавидел того зверя внутри меня. Я сам не был таким, не хотел таким быть. Но, наверное, я обманываю самого себя. Ведь это я убивал, своими руками. Сизов, потом эти трое. И если убийство Сизова я мог оправдать в своих глазах, как необходимость, чтобы защитить свою семью, то убийство тех троих не имело оправданий. Я понимал, я не был глуп или слеп, чтобы не видеть того, что прежде чем квитаться с ними, мне нужно было расквитаться с самим собой. Меня тошнило от самого себя.
Был уже поздний вечер, когда я подъехал к дому бабки Тамары. Я тщательно следил за тем, чтобы не привести за собой слежку, хотя и не питал иллюзий - меня накажут за то зверство, что я учинил в подвале. Но сейчас мне нужно думать о ее безопасности. Она должна остаться в живых при любых обстоятельствах. Зайдя в дом, я увидел встревоженное лицо бабки Тамары.
– Ну, наконец-то! А то я уж не знаю, что и думать!
Я сразу понял, что ее переживания
– Она так и не вставала, с тех пор как ты уехал! Просыпается, полежит минут десять и снова спит. Это не мои травы, Антон!
– такой взволнованной я видел ее впервые.
– Я не знаю, что с ней происходит, а я видела многих больных. Она не больна...
– она бессильно опустила руки.
Не видя больше ничего вокруг, я ворвался в комнату Лены. Она лежала на кровати и смотрела в одну точку, и только когда я тихо позвал ее, она обратила на меня внимание.
– Ты плохо выглядишь,- сказала она бесцветным голосом.
Как еще я мог выглядеть, когда вся моя жизнь беспроглядная тьма, и одно единственное солнышко, которое есть в моей жизни, собирается уйти от меня! Мне казалось, что я мог свыкнуться с болью в своей жизни, но на деле это оказалось не так.
Ты можешь смириться с болью, если есть хотя бы какая-нибудь надежда на лучшее. Когда надежда умирает, ты умираешь вместе с ней. Моя надежда уже билась в предсмертной агонии.
– Я просто вымотался,- ответил я ей.- А ты как?
Она побледнела, очень сильно и что-то проскользнуло в ее глазах...Страх? Мне стало еще больнее, хотя куда больше? Она боится меня?
– Я в норме, - пробормотала она и отвела свой взгляд от меня.
– Лен, что происходит? Ты сама пригласила меня к себе в постель, а теперь боишься меня? Гонишь?
– я прикусил язык, ну кто меня просил с ней так разговаривать!
– В общем, так,- ее голос стал жестким,- уезжай! Я не хочу тебя видеть, я не хочу тебя слышать.
– Сдурела что ли?- я ошалело смотрел на нее.
– Не хочешь уезжать? Тогда уеду я!- и она решительно поднялась с кровати, покачнулась и, в следующий момент я успел ее поймать.
– Слишком много сплю...Черт!- на глазах ее были слезы, но она упрямо поджав губы, не проронила, ни одной слезинки.
– Да, отпусти ты меня!
Я дал ей вырваться, и она обессилено рухнула на диван. Я даже не мог злиться на нее, что-то произошло за то время, пока меня не было. Я оставил ее одну зализывать свои раны, а обещал быть рядом. Что она надумала в одиночестве?
– Хочешь упиваться своей болью?- устало произнес я, - Прекрасно, продолжай в том же духе! Только позволь дать тебе совет: когда станет невыносимо больно, поделись своей болью со мной.
Я ушел из дома, и где-то около часа бесцельно бродил по незнакомым мне улицам. Я не думал ни о чем, я ждал. Я дал ей время подумать, успокоиться и приготовиться. Приготовиться к тому что я не оставлю ее в покое, я не дам ей закрыться.
– Иди к ней, она тебя ждет,- услышал я голос бабки Тамары, как только приблизился к дому, - Если что, я у Степановны.
Я кивнул, в душе поражаясь, насколько деревенская женщина тактична. Зайдя в ее комнату, я увидел, что Лена оделась, красиво уложила волосы и стояла уверенно, в ожидании меня. Только бледность с ее лица не сходила. Я молчал, предоставив слово ей.