Завтра
Шрифт:
– Ничего не понимаю,- рассеянно бормочет Аврелий, и снова я представляю его. Откладывает блокнот на край стола, небрежно кидает ручку в карандашницу и устало потирает шею.
– Прости, Пит. Я пока не могу с тобой договорить. Нужно бы пересмотреть пару решений.
– Что значит пересмотреть пару решений?- тут же встреваю я, прежде чем доктор успевает повесить трубку.
– Думаю, я и вправду поторопился. Всё же стоило ещё хотя бы немного подержать тебя в Капитолии…
– Нет!- Я не даю ему договорить и сам слишком резко поднимаюсь из-за стола. Кружка с кофе покачивается, и часть её содержимого выплёскивается за края.
И
– Я не понимаю тебя, Пит. Чуть больше недели назад ты точно так же отказывался ехать в Двенадцатый и покидать столицу. А сейчас, когда я предлагаю тебе вновь туда вернуться, ты отказываешься!- Аврелий тщательно старается совладать с собой, однако, его смятению даже по голосу не слышно границ.
– Мнение изменилось.
– Едва ли?- устало интересует доктор. «Ну же, не молчи! Скажи что-нибудь, отчего он тут же изменит своё решение!» Я ненадолго цепенею, от еле слышимого голоса внутри. Раньше я его никогда не слышал…
– Дайте мне шанс. Ведь когда-то вы сами так говорили,- уверенно произношу я, вспоминая слова доктора у поезда.
– Говорил, и не отрицаю. Но я имел в виду не это, Пит.- Можно подумать я читаю мысли или обладаю интуицией, чтобы догадываться, какой скрытый смысл имели слова доктора.
– Но это уже не важно. Вы так сказали,- настаиваю я. Мужчина натянуто молчит. Даже его, наработанная долгой практикой выдержка, иногда может не выдерживать.
– Я позвоню вечером,- слегка напряжённо отвечает доктор, после чего в трубке раздаются короткие гудки.
***
Я сижу за столом в пол оборота и бездумно вожу карандашом по чистому новому листу. Подумать только, они отобрали у меня и это. Точнее нет. Я до сих пор хорошо рисую, но просто не могу этого делать. Морально. Словно какая-то частичка в уме стёрлась, как и большинство воспоминаний. Раньше мне нравилось рисовать. Я любил это. А теперь - просто не знаю. Не помню. Рассчитываю понять по прошлому, но и его я тоже не вижу, так как на большей части моих картин была изображена она.
Украдкой смотрю в сторону окон соседнего дома. Сейчас ещё слишком рано, но шторы на втором этаже чуть раздвинуты. Учитывая то, что последние несколько часов я не слышал криков - Китнисс больше не спит.
Всё ещё не смирившийся с безысходностью своего положения относительно рисования, я поднимаюсь с места и подхожу к окну, опираясь руками о подоконник и прислонившись лбом к холодному стеклу.
Короткий, но настойчивый стук в дверь вынуждает меня отстраниться от форточки и пойти встречать нежданного гостья. На пороге может стоять кто угодно (за исключением Хеймитча. Он в такую рань вряд ли стал бы заявляться). Ненадолго эта мысль заставляет меня остановиться прямо перед входом, но я тут же беру себя в руки, распахиваю дверь, принимаю бесстрастный вид, который тут же рассеивается, стоит мне увидеть на пороге светло-русую головку подруги.
– Делли!- одновременно радостно и удивлённо восклицаю я. Девушка стоит уже на последней ступени, видимо, собираясь уходить домой. В зеленовато-голубых глазах пляшут радостные искорки. Я не успеваю толком ничего сообразить, как девушка перепрыгивает сразу две ступеньки, ловко обвивает меня вокруг шеи, при этом поднимаясь на носочки, и крепко обнимает.
– Пит, как же я рада тебя видеть,- шепчет она. Знакомая, слишком-слишком знакомая Делли сейчас стоит рядом. Я помню почти все
– По-моему тоже,- натянуто улыбаюсь я, вспоминая недавний разговор с доктором Аврелием.- Заходи,- предлагаю я, чуть шире раскрывая входную дверь. Делли согласно кивает и, всё ещё с улыбкой на лице, заходит в дом. Я следую за ней.
– А здесь всё так же,- с лёгким благоговением в голосе, произносит девушка, оглядываясь по сторонам. Я пожимаю плечами, глядя на подругу, а не на привычный дом. Стараюсь ухватиться за любое воспоминание, связанное одновременно и с Делли и с девушкой из соседнего дома, но таких, увы, не нахожу. Единственное, и самое недавнее, что приходит на ум - Дистрикт тринадцать. Но оттуда ничего хорошего взять нельзя, это я могу сказать без сомнения.
– Как ты?- спрашивает Делли, выгоняя меня из задумчивости.
– Хорошо,- честно отвечаю я. Для врачей это была заученная фраза. Для подруги - чистая правда. Делли удовлетворённо кивает, и идёт дальше, в кухню. Я мысленно чертыхаюсь, когда вспоминаю, что оставил листок с начатым рисунком на столе. Как только Делли заходит внутрь, то зеленоватые глаза тут же скользят по незаконченной работе. Я прохожу мимо девушки и сажусь на край стола так, чтобы листа не было видно. По лицу подруги я сразу замечаю, что она всё понимает. Нервно теребя одной рукой край бежевого свитера, она подходит чуть ближе ко мне и уже собирается что-то сказать, но я вовремя опережаю её. Делли явно пришла не чай пить. Она, как и все, хочет серьёзного разговора.
– Прошлое зарыто, Дел. Его больше нет, понимаешь?- Девушка отрешённо качает головой.
– Я изменился. Она,- киваю в сторону соседнего дома,- тоже.- Но Делли, словно не хочет ничего слышать. Подойдя к столу, девушка осторожно проводит по незаконченному рисунку рукой. На этот раз я не сопротивляюсь.
– Ты, наверное, думаешь, что я, как и все пришла с тобой серьёзно поговорить,- с грустной улыбкой произносит она, цитируя мои недавние мысли. Иногда мне кажется, что я словно открытая книга. Люди с такой лёгкостью повторяют всё, что я не осмеливаюсь сказать вслух… Это, вроде бы, и пугает и радует одновременно.
– Изменились все, Пит,- продолжает она.- Но если только внешне.
Я презрительно усмехаюсь и отвожу взгляд в сторону.
– Изменились внешне,- твёрдо повторяет девушка,- но здесь изменить не способно ничто,- говорит, почти что шепчет, Делли, и я чувствую лёгкое прикосновение её, значительно маленькой, ладони у себя на груди в том месте, где непрерывно бьётся, скупившееся на чувства сердце.
– Они не могли этого отнять.- В голосе подруги столько уверенности, столько призыва, что слова так и остаются витать в воздухе. Я цепенею и безмолвно наблюдаю за, внезапно посуровевшим, лицом девушки. Такие мягкие черты сейчас превратились в чёткие линии, а невинные зеленоватые глаза в холодные камни хризопраза.- Подумай об этом,- советует она, отнимая руку, и направляясь к гостиной по коридору. Я не тороплюсь её останавливать, всё ещё поглощённый сказанными словами. Когда входная дверь с лёгким шумом закрывается, вновь припадаю к окну, но так и не слежу за Делли. С облачного неба большими хлопьями опускаются первые снежинки. Они всеми цветами радуги красиво переливаются на зимнем солнце и медленно ложатся на примулы у соседнего дома.