Завтра
Шрифт:
– Ты рисуешь?- удивлённо спрашивает она.
– Пытаюсь.
Я улыбаюсь ей, чуть приподнимая уголки губ. Она тоже улыбается. Ободряюще; по особенному. Иногда мне и вправду кажется, что она дарит эту улыбку только для меня.
«Китнисс также лучше будет в четвёртом».
Встряхиваю головой, прогоняя ненужные мысли прочь. Поспешно отворачиваюсь и продолжаю рисовать с мыслью теперь уже не об образе Энни, а о том, что каждый день, проведённый с Китнисс может быть последним.
***
–
– Я думал завести гусей,- беспечно отзывается ментор.
Я удивлённо вздёргиваю брови, и поднимаю глаза. Китнисс, поперхнувшись, начинает кашлять, и я придвигаю к ней стакан с водой, к которому также даже не притронулся.
– Гусей?- Надеюсь, что он услышит сомнение в моём голосе. Хеймитч кивает и закатывает глаза.
– Да, Пит, гусей. Знаешь, птички такие с клювами, белыми перьями и чёрными глазищами…
– Я знаю, кто такие гуси.- Поднимаю обе руки вверх и качаю головой.
– Так вот я хочу их выращивать,- деловито объявляет ментор, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку стула.
Мы с Китнисс переглядываемся. В её серых глазах я вижу прямое отражение своего недоверия.
Хеймитч, завидев наше смятение, пускается в объяснение.
– Я много думал об этом. На крайний случай они сами смогут о себе позаботиться.Крупные птицы - можно использовать их перья, мясо, а ещё они будут будить меня, если кто-то решит зайти. Хорошая штука.
– Птицы – не штука,- поправляет Китнисс, в точности повторяя позу, в которой сидит ментор.
– Да без разницы,- отмахивается тот.
Сей в это время с улыбкой следила за нашим разговором и, глядя на неё, спокойную я невольно тоже начинаю улыбаться.
– Твоё дело, Хеймитч. Мы не против,- ободряюще говорит она.
– Серьёзно?- недоверчиво переспрашивает мужчина, переводя взгляд на Салли. Она пожимает плечами, как бы говоря: «Почему бы и нет?»
– Я всё равно ещё подумаю на эту тему.
Китнисс кивает и делает очередной глоток воды.
– Думай подольше,- усмехаясь, советует она.
Всё как по-старому. Если Китнисс вновь пререкается с Хеймитчем, значит, к ней возвращаются прежние привычки. То, чего так сильно недоставало. А я и рад только.
***
Когда наступает время уходить, все плавно переходят в коридор. Сей покидает нас первая, ссылаясь на оставленную без
«Китнисс также лучше будет в четвёртом».
Количество разговоров не закончится никогда и я, увы, не всегда смогу так удачно их улаживать.
***
– Почему ты нарисовал именно Энни?- спрашивает девушка, отрывая глаза от рисунка в книге. Должен признать – он получился весьма неплохо.
Мы с Китнисс сидим рядом, в гостиной. Её плечо касается моего, из-за чего начинаю чувствовать мягкое притяжение в этом месте.
– Я… разговаривал с ней сегодня.
Девушка удивляется и окончательно поворачивается ко мне.
– Правда?
Я киваю и пожимаю плечами.
– И как она поживает?
От пристального взгляда девушки мне становится неловко, и я беру из её рук книгу, делая вид, что также внимательно разглядываю остальные фото.
– Всё хорошо. Доктор часто звонит. И твоя мама о ней заботится.- Делаю паузу, чтобы убедиться, способна ли Китнисс слушать дальше. Она придвигается чуть ближе и тоже опускает глаза в альбом.
– Она бы и рада поговорить, но у тебя с телефоном… проблемы,- уклончиво поясняю, чуть улыбаясь. Уголки её губ тоже поднимаются, но совсем ненадолго.
Девушка старается вести себя равнодушно, но я вижу, как её взгляд лихорадочно блуждает по книге, бессмысленно пытаясь заострить внимание хоть на чём-то.
– И что она говорит?
Глубоко вдыхаю. Теперь готовиться следует не только Китнисс, но и мне.
– Ну, по словам Энни она беспокоится о тебе…
Китнисс замирает и внимательно слушает.
– А ещё она хочет, чтобы ты переехала к ней. В четвёртый.
Стискиваю зубы, когда в который раз чувствую боль от сказанного.
Девушка несколько раз моргает и в растерянности раскрывает рот, желая хоть что-нибудь ответить.
– Но она ведь уехала,- непонимающе рассуждает Китнисс, применяя тактику, которой тешила себя всё это время.
Я молчу, потому что просто не могу ответить и не знаю, каких слов ждёт от меня она.
Китнисс поднимает на меня глаза в поисках поддержки или любых поводов на ложь. Только вот кроме своего же страха и непонимания ей разглядывать нечего.
– Но я не хочу уезжать,- тихо отвечает она.