Завтрак палача
Шрифт:
Историк Богатый продолжал уже официально развивать свою бескомпромиссную теорию независимости, а его жена Олеся принялась выступать сначала на небольших квартальных собраниях, потом на городских митингах, а дальше с республиканских трибун — с его далеко идущими тезисами. Жаждущая бури толпа подхватила ее на руки и радостно понесла во мглу будущего. Толпе-то казалось, что погода как раз очень ясная и дорога хорошо видна, каждая ее песчинка высвечивается и отражает свет солнца. Очень коварная иллюзия зрения! Большой обман. Незрячий должен знать, что он незрячий, и сообщать об этом стуком палочки по мостовой, иначе за ним доверчиво пойдут толпы других несчастных слепцов. Куда они придут?
Во мне тихо кипят и булькают горькие мамины обиды. А обижаться ей надо было на себя. Она умерла совсем недавно от рака матки. Просто тихо угасла. А когда умирала, велела мне искать в жизни надежную платформу по размеру моей же задницы, не больше и не меньше. Чтобы можно было на ней усидеть до смерти. Она опоздала с этими своими советами. Да и кто прислушивается к советам родителей…
Впрочем, вся эта философия нашей Олесе Богатой не очень-то и подходила. Ее место занял холодный математический расчет, складывающийся из упрямых цифр о годовых объемах добываемой электроэнергии, угля, о наполняемости труб, по которым с востока на запад через святые земли ее «независимой» державы идут газ и нефть.
Этим или чем-то таким же приземленным и расчетливым обычно и заканчиваются все добрые сказки. То есть этим они прерываются. Гасится свет, и на самом интересном месте строгий родитель приказывает закрыть глазки и спать до утра.
Страна крепко заснула, зато бывшая учительница Олеся Богатая неусыпно бодрствовала. Тут возле нее появился решительный мужчина (нет, вы не подумайте, не в интимном смысле, исключительно в общественном), который сколотил патриотическую партию и втянул в нее Олесю. Как раз в это время объявились решительные гонцы с запада и с востока. Восточные ребята платили деньги одной части общества, в основном страдающей от тоски по неясному прошлому, а западные сорили деньгами в другой части общества, с не меньшим отчаянием тоскующей по столь же неясному будущему.
Те и другие похожи друг на друга, как уши на одной голове. Только одно ухо всегда обернуто к западу, а другое — к востоку. Звук с обеих сторон попадает в «среднее» ухо, то есть в голову. Выбивается искра, которая бьет в мозг. В нормальном организме все сбалансированно, потому что в нем работает мозг, переваривающий «звуки». А в организме, в котором мозг ворочается лишь вполсилы или даже вообще дремлет, случаются коллапсы, подвергающие смертельной опасности все тело вместе с ушами.
К чести Олеси, ее мозг в то время работал достаточно эффективно, потому что она быстро сообразила, что собирать урожай можно на любом Поле чудес, в которое вкапываются золотые. И не важно, каким ветром принесены эти золотые — западным или восточным. Решительный мужчина, который прослыл главным патриотом, после шумного, продолжительного скандала на главных площадях древней столицы выскочил на самый верх и протянул ей руку. Она ухватилась за нее, подтянулась, и вот они уже вместе.
Восточные же ребята избрали себе собственного партнера из местных. Тот, правда, оказался парнем с греховным прошлым. Тут очень кстати для его поддержки тоже была создана партия, объединившая некоторые центральные, но в основном восточные территории нового государства.
Одни орали до чертей в глазах, что мир оранжевый, как заходящее солнце, а другие, до тех же чертей, — что он кроваво-красный, как утренняя заря. Первых прозвали «оранжевыми» революционерами (с ними как раз и была наша Олеся), а вторых, по привычке, — красными. С этими был тот сомнительный тип с уголовной биографией.
Столкнулись лбами толпы возбужденного народа, несущие впереди себя свои святые иконы, хоругви и знамена. Было ощущение безумного марша сомнамбул, а поводырями у них
По трубам с востока на запад по-прежнему текли газ и нефть. Олеся Богатая, как многие говорили (может и врали!), якобы вовремя сообразила, что в трубы можно ввинтить собственные краники. Чем больше был объем газа и нефти по главной трубе, тем эффективнее капал краник в ее личное корытце.
Вот так святая теория независимости стала очень для многих разрушительной практикой зависти и зависимости. А зависть — это всегда зависимость. Как бы она ни рядилась. Зависимость от амбиций, от чистогана, от чувства мести, от алчности и от прочей вредной муры. Кстати, в русском языке «зависть» и «зависимость» имеют даже как будто один корень. Во всяком случае, слова очень похожи.
Обе стороны руководствовались именно этим чувством как в отношении друг друга, так и внутри своих шумных обществ. Но кроме этого, было и кое-что похуже: святая, почти искренняя уверенность в своей непогрешимости и даже в избранности. Для таких уже нет ограничений, нет стыда, нет суда.
Человек думает, он бог, по крайней мере, его вечный белый ангел, а на самом деле он — дырявый сосуд, куда наливает свои помои черный сатана. Сатана же многолик. Он ведь и с запада заходит, и с востока. Вранье, что человек не может его распознать! Не хочет! Потому что тогда придется от многого отказаться. А человек ведь уже привык к этому «многому». Человек смертен, а сатана вечен. В этом наша главная трагедия! Мы приходим и уходим, а он остается. Ждет нас, новых, лживых и алчных.
Как-то в дальнем предместье Рио случился скандал с молодым «доктором»-креолом. Он вдруг вообразил себя мессией. То есть получалось, что господь одарил его не столько знаниями в великом деле исцеления страждущих, сколько способностью исцелять их без всяких медицинских знаний. Это потом уже выяснилось, что он никогда и нигде не учился, а был меньше года всего лишь медбратом в маленькой сельской больнице на западе Бразилии.
«Доктор» не выслушивал больных, даже почти к ним не прикасался, а сразу, воздев к небесам глаза, ставил диагноз и тут же прописывал им всякую дрянь, начиная от бесполезных порошков и заканчивая длительными, мучительными молитвами и жертвоприношениями. Потом брал за это огромные деньги и выталкивал несчастных взашей.
Двое его жуликов-помощников разносили по округе весть о божественном даре «доктора» исцелять Словом. Доверчивые люди поползли к нему на костылях, на четвереньках, на пузе. Те, кто чуть посостоятельней, — на автомобилях. Приезжали даже на тракторах. В погоду и в непогоду шли, хромали, позли и ехали. Я не знаю статистики, сколько померло по дороге к нему, а сколько на обратном пути, но слышал, что во втором случае значительно больше.
Так вот, этот «доктор» точно так же, как красотка Богатая, врезал в две главные трубы, а именно — в веру и исцеление — свой персональный краник и присосался к нему. В конце концов его арестовали за смерть ребенка от перитонита: вместо того чтобы срочно отправить несчастное дитя в больницу в Рио, он устроил над его пылающим тельцем сатанинские пляски, да еще потребовал от нищих родителей, кроме денежной оплаты, жертвоприношение — золотую цепочку и перстень.
Состоялся суд. Там и выяснилось, что у «доктора», когда-то принятого местной администрацией на работу врачом, не было ни диплома, ни какого-либо приличного образования, в том числе религиозного. А главное, суд не обнаружил у него зачатков совести, как и у тех, кто его на эту работу принимал. На площади перед судом собирались толпы рыдающих людей, уверенных, что святого человека преследует безбожная судейская власть.