Зазеркалье войны
Шрифт:
– Я же говорил, что это не сравнится со спидером!
– Голос из вставленной в ухо бусины коммуникатора едва слышался сквозь гул ветра и оглушительный стук сердца Свитари.
Ответ Лорэй из-за избытка чувств состоял в основном из нецензурных выражений, общая совокупность которых парадоксально сводилась к фразе "Это потрясающе!". Её собеседник, успевший привыкнуть к своеобразному лексикону новой подружки и находивший в нём определённую пикантную прелесть, весело хмыкнул и замолчал, всецело отдавшись полёту. Его дельтаплан своей формой напоминал два исполинских крыла и был раскрашен соответствующим образом. Оставшаяся на вершине Эйнджела невольно провожала его взглядом, завороженная зрелищем удивительного крылатого существа. Она сидела в тени, оперевшись спиной на сглаженный ветрами и дождями крупный обломок скалы,
Серебристый аэроспидер летел неподалёку от Ри - несмотря на любовь к острым ощущениям, на первом полёте её новые зелтронские друзья бдительно страховали неофита. Помимо водителя - весёлого малого по имени Селми, - в спидере сидела молоденькая девчушка, находящаяся в том возрасте, когда подростковая угловатость уже начала сменяться женственными формами, а вот характер пока ещё сохранял больше детских, чем юношеских черт. Глядя на Гленду (так звали девушку), Эйнджела ощущала невольные уколы зависти. Её беспечная весёлость, смутные желания, вызванные пробуждающейся чувственностью, неясное пока ожидание, предвкушение чего-то прекрасного - именно таким и должно быть взросление. Эйнджела, чьё знакомство с "миром любви" было совершенно иным, с удовольствием проводила время рядом с Глендой, через неё познавая и переживая потрясающую пору юношеского расцвета.
За спиной Гленды виднелась массивная коробка ракетного ранца. Девушка отлично управлялась с ним и могла, в случае чего, просто выпрыгнуть из спидера и превратить падение незадачливого дельтапланериста в не самое комфортное, но безопасное приземление.
Налюбовавшись полётом, Эйнджела вновь взяла в руки валявшуюся неподалёку деку и активировала голохолст. В то время как её сестра с головой окунулась в поиск острых ощущений, эмпатка вспомнила одно из любимых детских увлечений - рисование. В последние годы она редко рисовала - предпочитала справляться с помощью выпивки и наркотиков, но здесь, на Зелтросе, в окружении прекрасного, ей снова захотелось выплёскивать чувства с помощью красок. Коснувшись стилом сперва пиктограммы кисти нужного размера, а затем лиловой краски, она несколькими движениями обозначила раскинувшийся под ногами бескрайний лесной массив, берущий начало от склона горы, водопадом струящийся вниз и растекающийся вширь безбрежным океаном. Этот вид местные так и называли - "океан леса". Глядя на него, сложно было поверить, что пройдя несколько шагов до другого склона, можно увидеть город, точно так же спускавшийся с горы в долину у подножья.
Вслед за океаном леса на холсте появилось небо, в котором парили два удивительных существа. Крылья одного из них были сотканы из грозового облака, а второго - из пламени. Эйнджела рисовала, совсем не думая о том, хороша ли её работа, оценит ли её кто-нибудь. Её рука неспешно двигалась по голографическому полотну, даря покой душе. Сегодня, благодаря увиденному зрелищу, рисунок был полон красок и жизни, но чаще всего картины эмпатки отличали тёмные, мрачные краски. В её деке хранилось множество безжизненных пейзажей, где иссохшие деревья цеплялись за выжженную почву, вода текла среди мёртвых камней, падальщики бродили среди руин городов, а в небесах пустой глазницей висело зловещее чёрное солнце. Нередко частью этих пейзажей становились мёртвые тела, то иссушенные временем, похожие на мумий, то всё ещё сочащиеся тёмной кровью. Иногда эти тела были одеты в броню: то пятнистую, то белую, с Т-образным визором, то мандалорскую, мало чем отличавшуюся от брони клонов.
Ещё она рисовала Чимбика. Иногда в компании брата, но чаще одного. На всех её картинах он был жив. На всех, кроме одной - где два тела в примелькавшейся всей галактике броне сгорали на погребальных кострах. Это было единственное погребение, которое она могла им подарить, но даже это было большим, чем дала им Республика. Лорэй уже знали, что клонов не хоронят. Просто бросают тела на поле боя, в лучшем случае - закапывают в общей могиле, предварительно содрав с них всё, имеющее хоть какую-то ценность, а если солдаты умерли, скажем, в госпитале, - то без затей утилизируют, как биологический мусор. Как же они с сестрой злились, узнав об этом. Криффовы лицемеры... Даже дохлые хомячки удостаиваются
Как ни странно, после этих нарисованных похорон Эйнджеле стало легче. Пусть хотя бы там, на рисунке, эти ребята сгорят до невесомого пепла, который поднимется к самым небесам, где множество религий располагает всевозможные варианты счастливой загробной жизни. Свобода, счастье и чувство выполненного до конца долга - разве не об этом они мечтали?
Нарастающий гул мотора аэроспидера отвлёк Эйнджелу от рисования, и она завертела головой, выискивая источник звука. Знакомый ярко-синий спидер с аэрографией на морскую тему сделал круг над вершиной горы и мягко приземлился неподалёку от сидящей полукровки. Сидящий за штурвалом зелтрон по имени Грэгуар Азил широко улыбнулся Эйнджеле, выбрался из спидера и зашагал к ней. Высокий, традиционно красивый, с выкрашенными в чёрный цвет волосами, собранными в хвост, кончик которого болтался где-то между лопаток, он излучал ауру дружелюбного спокойствия, уверенности и умиротворения.
Компанией полукровки обзавелись практически сразу: весёлая и тёплая атмосфера города разогнала хандру, и близнецы перевели дух. Впервые за последнее время им не надо было чего-то опасаться, куда-то от кого-то бежать или выполнять опасную работу, требующую постоянного нервного напряжения. Лорэй просто расслаблялись, отдыхали и наслаждались жизнью.
В отличие от уроженцев других планет, под излучением Зела полукровки не обгорали до волдырей, а приобретали типичный для аборигенов ярко-розовый загар. Едва они вернули волосам естественный красный цвет, доставшийся от рождения, как совершенно растворились среди тысяч сородичей, ничем не выделяясь в глазах туристов. А вот местные то и дело бросали озадаченные взгляды, потревоженные неожиданными и яркими вспышками злобы, мгновениями страха или периодами тоски, вызванными болезненными воспоминаниями.
Новые друзья с пониманием относились к нежеланию сестёр рассказывать что-то о себе и просто старались отвлечь тех от мрачных мыслей, благо на Зелтросе было невообразимое множество способов сделать это. И когда в один прекрасный день Лорэй задумались, что же делать дальше - ответ оказался близок и прост. Развлекаться.
Индустрия развлечений была востребована во все времена, а уж развлекаться зелтроны умели. Зачастую одного красного цвета кожи хозяина заведения было достаточно, чтобы сделать его невообразимо популярным. Клубы, галереи, театры, танцевальные школы, бары, рестораны, купола удовольствий - всего, чем занимались зелтроны, и не перечислить. Отличный легальный бизнес, нужно только раздобыть сумму подъёмных и подмазать кого надо для надёжной крыши. И никаких больше хозяев, приказов, торговли собой. Весёлое заведение, может, устроение праздников и вечеринок на заказ. А параллельно можно собирать и продавать информацию, которая всегда в цене, как и развлечения.
План был утверждён, и близнецы взялись за его реализацию - попросту говоря, изучали рынок изнутри, неторопливо и вдумчиво пробуя всё, что мог предоставить Зелар. По-хорошему, следовало лететь в столицу или в "Рай" - место сосредоточения всех возможных удовольствий для туристов и жителей планеты - но Свитари успела завести приятеля, и Лорэй решили для начала исчерпать возможности родного города.
С Грэгуаром сёстры познакомились около недели назад, когда пытались вникнуть в работу кафарель. Азил, принадлежащий к этой уважаемой на Зелтросе профессии, охотно отвечал на их вопросы и всё чаще и чаще проводил время с Эйнджелой, которой его компания была неожиданно приятна.
– Я опоздал, - то ли извинился, то ли констатировал факт зелтрон.
– Задержался на работе.
Грэгуар стянул с себя рубаху, на мгновение зажмурился, наслаждаясь касанием прохладного ветра к коже, и уселся рядом с Эйнджелой, с интересом разглядывая голохолст.
– Ничего страшного, - улыбнулась Эйнджела, свернула рисунок и выключила деку, привычно спрятав от окружающих маленький фрагмент настоящей себя.
– Могла бы просто попросить не смотреть, - без всякой обиды заметил Грэгуар. Эйнджела вообще ни разу за время их знакомства не почувствовала в нём ничего, что было бы ей неприятно. Он никогда не лез с расспросами, но всегда с искренним вниманием выслушивал полукровку, если она хотела чем-то поделиться. И ни разу она не ощутила и тени осуждения или неприязни с его стороны. Рядом с ним было хорошо.