Заживо погребенные
Шрифт:
До меня все еще не доходило, о ком идет речь.
– Я его знаю, Алекс, – сказал детектив. – Тейлер только что убедил меня в этом. Насильник в шелковом чулке снова здесь.
Глава 2
За моим столом висела карта Манхэттена. Обернувшись, я прикрепила на нее красную пластиковую кнопку – в этом месте располагалась квартира Анники Джелт. Расстояние между этим местом и моим домом было не больше ногтя, каких-то пять кварталов.
Я повернулась и увидела перед собой прокурора округа Нью-Йорк.
– Завтра
– Алекс, сначала поймайте мне этого гада. Следует знать, кому предъявлять обвинение.
– Шеф, я точно знаю, кто это.
– Вы знаете имя? – удивился патрон. – У вас есть что-то, чего не знаю я?
– Есть данные по ДНК, есть пять женщин, которых…
– Четыре года назад?
– Можешь сколько угодно меня перебивать, я не отступлю. Я говорю о том, что у нас пять женщин – по их делам одни и те же данные биологической экспертизы. И еще четыре дела, где четко прослеживается тот же мотив и состав преступления, хотя нет вещественных доказательств. Сейчас появилась новая зацепка.
Пол Батталья повернулся и шагнул к двери.
– По-вашему, я должен сообщить прессе, что этот маньяк снова на свободе, но, чтобы все спали спокойно, я предъявлю обвинения каким-то данным ДНК? Обращайтесь, когда кого-нибудь задержите. Мне нужно имя, дата рождения, фотография, чтоб поместить это все на первых полосах. Я прав, детектив?
Выражения лица Мерсера было не разглядеть из-за густого дыма прокурорской сигары.
– Я бы хотела получить разрешение на предъявление обвинения.
– Кому, Алекс?
– Я хочу обвинить условную личность. Послушайте, что у нас получается…
Мне хотелось попросить его лишь о том, чтобы он не отстранял меня от ведения дела. Но даже после десяти лет работы, уже возглавляя отдел сексуальных преступлений, я не могла себе этого позволить.
– Вы ведь и раньше действовали так же? Зачем вам я?
– Послушайте, Пол, мы делали так лишь дважды – в делах, где не было ни малейшей зацепки. И они вообще не освещались в прессе. Мы их спрятали.
Я, конечно, рисковала, в первый раз решившись обвинить насильника, когда у нас была только комбинация аллеломорфов в его ДНК – ни образцов крови, ни ткани, ни имени, ни местонахождения. Вряд ли Батталья вообще был в курсе, что я применяла такие методы.
– Стоит начальнику полиции придать огласке тот факт, что насильник в шелковом чулке вернулся, как весь Верхний Ист-Сайд завалит нас требованиями решить проблему в кратчайшие сроки…
В голосе прокурора вдруг почувствовалась заинтересованность. Лозунги его избирательной кампании провозглашали, что нельзя играть человеческой жизнью в политических целях. Но в ноябре он вновь баллотируется на выборах и весьма заинтересован в благоприятной уголовной статистике.
Облокотившись о косяк, он заговорил, не вынимая сигару изо рта.
– Если мы все же предъявим обвинение условной личности, у нас появятся преимущества? – спросил он.
– Целых два. Последний случай здесь как раз неважен. Но те нападения произошли более четырех лет назад. Если мы
Сексуальные преступления в Нью-Йорке должны быть раскрыты не позже пяти лет после их совершения, за исключением особых случаев, имевших прецедент. В отличие от убийств.
– И если мы выдвинем обвинение, то…
– Вместо имени мы предъявляем обвинению генетический код. Аналогичная комбинация аллеломорфов ДНК, по словам заведующего отделом серологии, может встретиться у одного из триллиона афроамериканцев. Как только к этой улике добавятся имя и лицо субъекта – он наш.
Мой кабинет завален бумагами. Мерсер стоял спиной к картотеке. Он сообщил последние сведения из полицейской пресс-службы:
– В семь часов начальник полиции собирает пресс-конференцию по поводу последних преступлений. Последняя жертва сейчас не может работать с художником, но, к счастью, есть данные Тейлера. Все женщины, ставшие жертвами четыре года назад, давали аналогичные показания. То же лицо, те же повадки.
Голос у Мерсера мягкий и глубокий.
– Попадись он нам, мы уж постарались бы наградить его пожизненным, – продолжала я. – Упускать его никак нельзя. Поверьте мне, Пол, он не остановится на Аннике Джелт.
Мерсер поддержал меня.
– Преступник сейчас на взводе. Согласно плану Купер, он ответит за все преступления – с тех пор, как он впервые обозначился в городе. Мы обойдем закон о давности и выдвинем обвинение с пожизненным сроком. А для верности накинем еще лет двести пятьдесят.
– Завтра прилетают родители Анники, – сказала я. – Она думает только об одном – вернуться домой. И они хотят как можно скорее забрать ее из этого ужасного огромного города. Мне нужно допросить ее, как только она сможет подняться q постели.
– Это не все. Ты говорила, есть два преимущества, – напомнил окружной прокурор.
– Мы введем сведения в банк данных. Загрузим их в комбинированную индексную систему ДНК. КИСД содержит данные по осужденным и данные по нераскрытым преступлениям. Эти сведения передаются как в местную, так и в федеральную систему.
Батталья прошелся по офису и загнал сигару в угол рта.
– Почему эти данные не введены по первым случаям?
– Тогда мы не были подключены к федералам, – ответил Мерсер.
– Все пришлось обрабатывать заново, – подхватила я. – К тому же четыре года назад допускалось совпадение ДНК по восьми хромосомам. Теперь мы можем загрузить образец, только если имеется совпадение как минимум по тринадцати хромосомам.
Понятно, почему ДНК стала определяющим параметром идентификации личности: не существует двух людей с одинаковой генетической структурой, за исключением однояйцевых близнецов. При лабораторном анализе исследуют не всю ДНК: девяносто пять процентов ДНК у всех совпадает – две руки, две ноги, одна голова и так далее. Уникальным является определенный участок внутри наших хромосом. Он называется положением хромосомы. Чем больше положений хромосом сопоставлено при анализе, тем более обоснован результат.