Зажмурься покрепче
Шрифт:
Сильнее всего Гурни волновало, почему он так долго не может распутать этот клубок.
Ему тяжело давались даже простейшие задачи — например, решить, стоит ли потратить еще время на размышления, или лечь спать и обо всем забыть, или сделать зарядку, чтобы разгрузить голову. Ум почему-то отвергал любые доводы в пользу того или иного варианта. Даже идея выпить ибупрофен от ноющей ноги встречалась с внутренним сопротивлением. Идти в спальню за лекарством представлялось изматывающим мероприятием.
Какое-то время Гурни задумчиво
Слезы навернулись на глаза и размыли окружающую реальность. И тут ему на ум пришла первая ясная и однозначная мысль за долгое время. Такая удивительно простая. Нужно было отказаться от расследования! Он почувствовал облегчение и свободу уже от одной мысли и загорелся желанием немедленно что-то сделать, чтобы воплотить ее в жизнь.
Он пошел в кабинет и набрал номер Вэл Перри.
Включился автоответчик. Гурни хотел немедленно сообщить об увольнении, но понимал, что такие вещи лучше делать лично, поэтому сказал лишь, что хочет поговорить в ближайшее время. Затем он налил себе стакан воды, вернулся в спальню и выпил три таблетки ибупрофена.
Мадлен успела перебраться из кресла в кровать. Она все еще была в одежде и лежала поверх покрывала, но спала. Он улегся рядом.
Когда Гурни проснулся в районе полудня, ее уже не было. Он вскочил, но услышал доносящийся с кухни звук текущей воды и успокоился. Он отправился в ванную, умылся, почистил зубы и переоделся — важные ритуалы, чтобы начать действительно новый день.
Мадлен переливала суп из кастрюли в пластиковый контейнер, который затем убрала в холодильник. Опустив кастрюлю в раковину, она вытерла руки кухонным полотенцем. Лицо ее было непроницаемым.
— Я принял решение, — произнес Гурни.
Она взглянула на него, и стало понятно, что она уже знает, что он хочет сказать.
— Я отказываюсь от расследования.
Она сложила полотенце пополам и повесила его на край сушки для посуды.
— Почему?
— Сама видишь, что происходит.
Пару секунд она внимательно смотрела на него, а затем отвела взгляд куда-то за окно.
— Я уже звонил Вэл Перри, — продолжил он. — Но попал на автоответчик.
Мадлен снова повернулась к нему. Загадочная улыбка мелькнула и погасла на ее лице.
— Отличная погода, — произнесла она. — Давай прогуляемся?
— Давай.
Обычно он отклонял эти предложения или в лучшем случае делал ей одолжение, соглашаясь. Но в этот момент привычного сопротивления не возникло.
Стоял один из тех сентябрьских дней, когда, выходя из дома, не чувствуешь перепада температуры. Только влажный запах листьев. Коп в патрульной машине опустил стекло
— Мы чуть пройдемся, — объяснил Гурни. — Нас будет видно.
Дежурный молча кивнул.
Они побрели вдоль опушки, которую тщательно косили, чтобы лес не разрастался в сторону луга, и неспешно добрели до скамейки у пруда. Там они сели и довольно долго сидели в молчании.
В мае и июне здесь всегда были слышны какие-то звуки — квакали лягушки, в кронах скрипели птицы, но в сентябре на пруду царила тишина.
Мадлен взяла его руку.
Он вздрогнул от неожиданности и вынырнул из размышлений.
— Прости, — негромко произнесла Мадлен. — Правда, прости.
— За что?
— За ожидания. За то, что я все время думаю, что когда-нибудь жизнь будет такой, как мне хочется.
— Возможно, она такой и должна быть. Тебе обычно хочется правильных вещей.
— Приятно, но вряд ли это правда. В общем, я думаю, не стоит тебе отказываться от расследования, тем более что ты обещал людям.
— Я уже принял решение.
— Значит, прими еще одно.
— Зачем?
— Ты — детектив. Я не имею права требовать, чтобы ты взял и превратился в кого-то другого.
— У тебя есть полное право требовать, чтобы я иногда смотрел на вещи под другим углом. И уж совершенно точно ты вправе требовать, чтобы я не подвергал тебя опасности. Иногда как вспомню, во что я ввязывался… чем рисковал, сколько упускал из виду… и мне кажется, что я давно сошел с ума.
— «Иногда», — улыбнулась Мадлен.
— Иногда.
Она посмотрела на пруд с невеселой улыбкой и крепче сжала руку. В воздухе не ощущалось ни ветерка, очертания деревьев и кустов выглядели как на фотографии. Мадлен закрыла глаза, и лицо ее стало еще печальнее.
— Я погорячилась, наговорила лишнего, зачем-то обозвала тебя сукиным сыном… А ты кто угодно, но точно не сукин сын, — она повернулась к нему. — Ты хороший человек, Дэйв. Честный. Умнейший. Невероятный. Ты, может быть, лучший детектив на всем белом свете.
Гурни нервно хмыкнул.
— Аллилуйя!
— Я, между прочим, серьезно. Ты действительно, наверное, лучший. И кто я такая, чтобы мешать тебе быть собой? Это неправильно. И несправедливо.
Поверхность пруда напоминала стекло, в котором вверх тормашками отражались клены на дальней стороне.
— Я не мыслю такими категориями.
Она продолжила:
— Послушай меня. Ты уже пообещал Вэл, что будешь работать на нее две недели. Сегодня среда. Вторая неделя заканчивается в субботу. Осталось всего три дня. Сдержи обещание.
— Лично мне это не нужно.
— Я знаю. И я понимаю, что ты правда готов бросить это дело. И ровно поэтому правильным будет — не бросать. Сам подумай: что бы они сейчас делали без тебя?
— Надеюсь, ты все-таки шутишь.
— Почему?
— Последнее, что мне нужно, это чтобы мое эго распухло еще сильнее.