Зазнобы августейшего маньяка. Мемуары Фанни Лир
Шрифт:
Николай Константинович и Надежда Александровна поселились рядом в глинобитном домике. Уже в первое лето они отведали собственных абрикосов и груш.
Вскоре на подмогу прибыли немцы и киргизы. Переселенцы довершили возрождение края. Глядя на них, зашевелились и узбеки. Постепенно южный Туркестан превратился в действительно райский сад.
В русской части Ташкента Ники выстроил дворец в эклектическом стиле — рококо, античность, псевдоготика, поздний классицизм. Вокруг разбил парк с зоосадом и псарней. Дом обустроил парижской мебелью, лиможским фарфором, венецианскими стеклом и хрусталём.
Среди прочего переправили ему из
О причинах скоропалительного решения рассказывает историк А. Боханов:
«Однажды, уже через шесть лет после тех несчастных событий (кражи солитёров), прошедшее напомнило о себе с неожиданной стороны. Принимая у себя американского посла в Петербурге, Александра Иосифовна вдруг услышала от него вопрос: «Что это за статуя стоит у вас, Ваше Высочество?» Княгиня ответила, что это статуя работы известного итальянского мастера. «Так это же американка!» — услышала она в ответ «Какая американка?» — задала совсем неуместный вопрос ни о чём не подозревавшая княгиня. «Вашего сына Николая!» Александра Иосифовна чуть не лишилась чувств. После этого светский разговор был быстро прерван, а статуя вскоре отправлена в Ташкент. Отдавая распоряжение, великая княгиня не преминула заметить: «Пусть он там, в пустыне, наслаждается видом своей бесстыдницы!»
Следует уточнить: случилось это не через шесть лет, а позже — лет через девять-десять.
Мраморную Фанни Ники установил на видном и почётном месте — на верху и посередине парадной лестницы. При этом разукрасил её грудой ожерелий, браслетов, золотых цепочек, серёг, перстней и колец. Как истуканшу.
Примерно в это же время настоящая Фанни в бедности умирала от туберкулёза.
Конец Фанни Лир
Михаил Греческий:
«Шёл 1886 год. Никина «великая княгиня» умирала в Ницце от чахотки.
Все эти годы Фанни переезжала с места на место, Жила она в Бельгии, потом в Италии, оттуда король Виктор-Эммануил выслал её, опасаясь нового скандала: печально известная американка завела амуры с сыном его, незаконнорождённым, но всё же…
Затем Фанни вернулась в Соединённые Штаты, провела некоторое время у матери в Филадельфии, потом в Нью-Йорке, потом уехала в Европу. Поселилась она, наконец, в своём любимом Париже.
Средств у Фанни уже не было. Поклонников тоже. До увядшей прелестницы охотников не нашлось.
Фанни стала кашлять кровью. Врач объявил, что у неё чахотка и прописал ей здоровую пищу, молоко, яйца, а более того — солнце.
Единственным близким человеком у бывшей покорительницы благородных сердец осталась Жозефина. Но с Фанни они давно расстались, Жила старая горничная у себя на родине, в Бретани.
Фанни написала ей, та примчалась тотчас, прослезилась. Когда Фанни попросила её о помощи, она, всплеснув руками, обещала ходить за госпожой, пока той это надобно. На смущённый Фаннин вопрос о жалованье Жозефина отвечала, что денег не возьмёт. «Ведь мадам всегда была так добра ко мне!» — всхлипнула старушка.
На Жозефинины сбережения они уехали в Ниццу и сняли скромный угол.
В этот весенний день Фанни долго лежала в шезлонге, потом вздумалось ей сменить глухое тёмное платье на светлое, лёгкое, воздушное. Жозефина переодела госпожу, подсела к ней, и обе долго вспоминали прошлое.
Фанни по слабости говорила тихо, почти шепотом, и служанка порой наклонялась, чтобы лучше расслышать её.
Стемнело. Фанни задремала. Жозефина вышла. Вскоре она вернулась, неся лампу и стакан с мутноватой жидкостью.
— Сударыня, лекарство, — сказала она и осеклась.
В окно влетал шум волн. Жозефина опустилась на стул и заплакала».
В том же 1886 году Ники прочёл о Фанниной смерти в столичных газетах. «Мая 7-го сего года скончалась госпожа Фанни Лир, настоящее имя — Гетти Блэкфорд. Умерла она в нищете и забвении».
Но Ники не забыл. Напротив, снова ожило в его памяти прошлое, их с Фанни любовь.
Словно вновь он в Петербурге…
Воспоминание это живей живого.
Да, Фанни обманула его, изменила, но любила она лишь его одного. И он тоже изменил и обманул, но и он любил её одну-единственную, так, что пожертвовал для неё всем. Отдал он за неё самое дорогое — честь и свободу. Но и Фанни он потерял».
Вспомнил Ники и приятеля-соперника Савина. Хотелось знать, как сложилась жизнь у корнета-херувима.
По словам князя Михаила Греческого, «Савина тайно судили и приговорили к каторжным работам. Участники суда неизвестны.
Однако Савина привезли в Томск и отправили не в каторгу, а поместили в частный дом под надзор полиции. Там он томился некоторое время, потом вдруг исчез, под носом у жандармов. Те и не поняли даже, как всё произошло… Савина, впрочем, не искали: в снежной пустыне он и сам отыщется, живой или околевший с голоду и холоду».
Судьба авантюриста
Корнет объявился в Париже. Там в приличном обществе Савин выдавал себя за жертву политических репрессий царского режима. Одно время он был героем дня. В интервью французским газетчикам Савин утверждал, что деньги, вырученные от продажи похищенных брильянтов, пошли на дело революции. Но самое интересное — великий князь Николай Константинович был членом партии революционеров!
Встречался ли Савин с Фанни? Может быть…
Параллельно корнет заводил связи среди местных и приезжих мошенников. Он быстро сориентировался в обстановке и провёл ряд афёр. Когда одураченные им люди спохватились, Савин дал стрекача.
Всплыл он на другом конце света — на западе США, в Калифорнии. В Сан-Франциско экс-корнет остановился в лучшем отеле и представился графом де Тулуз-Лотреком [9] .
Журналистам Савин заявил, что прибыл в их медвежий угол по поручению правительства России. Оно собирается строить Транссибирскую магистраль и хочет разместить крупные заказы в американской промышленности. Для этого ему желательно познакомиться с возможностями местных заводов.
9
К знаменитому художнику, прославившемуся позднее, это отношения не имеет. — авт.