Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

Ширман Григорий Яковлевич

9

Я вам завидую, легко вам Без груза вечности гулять. А я свинцом ее окован, И как магнит в ногах земля. И змеи слов меня кусают. И как вино змеиный яд. И мне про гневного Исайю Века созвездий говорят. И всё, что было, на ладони. И всё, что будет, предо мной. И ветер кровь земную гонит И веет мудростью земной. И рад свинцовому я грузу. Свинец, как золото, тяжел. Чтоб не ласкать, чтоб выпить музу, Я в этот

пьяный мир пришел.

10

Старикам бы верить, греться, Чтобы с верой околеть На печи глухого сердца, Не пустой оставив клеть. Нам бы гром подземный Этны, Жгучий холод вышины. Мы безверием бессмертны, Мы безумием сильны. Нам по глетчерам бы лазать, По грудям молочных Альп, Привязать к седлу Пегаса Рыжего заката скальп. Погулять в степи зазвездной, Голубую вспенить гладь, Тихим вечером над бездной Жаждой вечности пылать. Перегнуться на лету нам. Звезды сливочные – сласть. В мутном сумраке безлунном Метеорами упасть.

11

Грозою смелой и жестокой Ты прошумела и прошла. И стынут в судорогах строки, Сгоревших мигов черный шлак. И след от мига золотого Созвездья желтые клюют. И буйный полдень четвертован: Восток и запад, север, юг… И беспощаден и огромен Палач… Он в фартуке зари. И лезут из лучей – соломин Мгновенных радуг пузыри. А там, на площади заклятой, Где пасть луны над трупом дня, У золотой стены заката Поэты воют и звенят.

12

Начало Песни Песней: шир. А «ман» в Европе – человек. С далеких стран, с широких рек Пришел скучать я в этот мир. Я слышу ветра звон и гуд, Несет зачатье милой ржи. И рвет он тучки на бегу И, задыхаясь, вновь бежит. И улыбается в шелку Расчесанная солнцем рожь. И тени сизые текут, И ветер мил, любим, хорош… И забываю, что скучать Я в этот милый мир пришел. И я свирель беру луча, И тела ржи хвалю я шелк.

13

Женщина мне встретилась в пути В белом на асфальте размягченном. Вежливо кривясь, я дал пройти, Но остался полон я трезвоном. Оттого, что сшиблись мы зрачками На пороге остром встречи той, И в мои – скатился пестрый камень, Женщины кусочек золотой. И ее улыбки алый хвостик Молнией по жилам голубым. И, как скрипки, друг о друга кости, Мускулами музыка по ним. И я шлю проклятья вам, культуры, Что святую страсть за семь дверей, Что в холодных, скучных и понурых Страстных превратили дикарей.

14

Размером ледяным столетий Миров поэма сплетена, И со страниц полночи светят Их золотые письмена. То

мысли звездные, как птицы, На тонких жердочках лучей. И чей-то дух в мирах томится, И сам творец не знает чей. И два героя, вечно двое, Два брата странных, рай и ад, Метелью млечной вечно воют И струны ребер шевелят. И женщин дюжины лихие Выходят из костей мужчин. И в каждой новая стихия, И страсть мышиная пищит. А шпоры звезд, – им вечно звякать. Миров поэма такова. И, как поэмы в мире всякой, Ее не кончены слова.

15

Цвела вселенная другая, Огнем бессмертия цвела, И с раскаленных звездных гаек Не сыпалась на землю мгла. И не было самой земли-то, А было сердце из огня. В нем все земные были слиты И то, что там, внутри меня. Огнистой шерстию обросший, Как зверь, метался рыжий шар. Незримой инфракрасной ношей На нем болталася душа. Но время занавес спустило. Огня, как рампа, гасла прыть. И толп воды глухая сила Подмостки суши стала рыть. И с той поры доселе длится Антракт безумный, роковой. И звезд гримасничают лица, И волн и строк не молкнет вой.

16

Быть может, я тебя наивней, Но верю я в грядущий век. Подымет счастие на бивни Древнейший мамонт – человек. Залезет лапой закорузлой В зарю оранжевых садов. И новых рек иные русла Омоют бедра городов. Вздохнут невиданные крылья, Решетки зла преодолев. И лунный мед мужчина выльет, Как в ночь египетскую лев. И будет женщина иначе И раздеваться и рожать. И жизнь, рождаясь, не заплачет. И смерть не выйдет из ножа. А солнце в блузе неба синей Златые руки засучит И всей охапкой людям кинет Колосья новые – лучи.

17

Мы не воруем, переходим Один в другого мы. Переселенье муз в природе. Так звезды на скрижалях тьмы. И был Гомер, и был Гомерик. И тот же звон, биенье то ж Проходит и на вечность мерит Певца немолкнущую дрожь. Себя найду во многих, знаю. И многих я найду в себе. Над бездной я иду по краю. И та же синь в моей судьбе.

18

Не уйдешь и не укроешь Змей, мечей, миров, дорог… Сердце алое такое ж В этих черных ребрах строк. Но другие, снеговые Улыбаются меж тех, Гнут невидимые выи, Непокорные мечте. Рельсы белые на шпалах Букв обугленных речей. Здесь промчались в искрах алых Паровозы всех ночей. Строки между строк, лишь по три В четных врезались строфах. Но их пламень белый смотрит В триста глаз, сердец и плах.