Зденка
Шрифт:
Ротная канцелярия.
Тимофеев сидел в канцелярии, задумчиво возившись с очередным планом-конспектом. Раздался осторожный стук.
– Товарыщ лэтенант, разрышыте? – на пороге стоял Загиров.
– Что, у вас, товарищ Загиров?
– Вот! – солдат уверенно вытянул лист бумаги.
– Что это?
– Рапорт.
– Та-а-ак. О чём рапорт-то?
– В Афганистан хочу!
– Да ты чё, Загиров? Хочешь, чтобы я вот с этим ходатайствовал в штабе? Да меня там за идиота примут! Забирай рапорт и кру-у-гом!..
– Таварыш лэтенант, я это так нэ оставлу! Я тагда сам в штаб пойду!
– Я те пойду! Ладно, давай свой рапорт, посмотрим, – нахмурился Тимофеев и подумал про себя: «Я бы свой рапорт, на который до сих
Он положил солдатский рапорт в стол, как только боец вышел.
Не успел он снова погрузиться в конспект, как раздался опять стук в дверь.
– Разрешите, товарищ лейтенант? – в приоткрывшуюся дверь просунулся нос бойца.
– Заходи, Харин, что у тебя?
– Вот! Рапорт, – мялся солдат.
– Что, в Афган? – Тимофеев вытянул руку.
– Ага! – Харин протянул свой рапорт.
– И ты туда же!? Знаешь, Харин, забирай назад свой рапорт и кру-у-гом!..
– Ну товарищ лейтенант, вы же у Загирова приняли, а почему у меня не берёте? – буквально надулся Харин.
– Потому что! А-а-а! Ла-а-дно! Давай сюда! – лейтенант взял рапорт и тут же сунул в стол. – Всё Харин, я твой рапорт принял, так что кру-у-гом!
Не прошло и пятнадцать минут, как на пороге комнаты появился Урсулов с бумагой в руках…
Вскоре стол лейтенанта был полон солдатских рапортов.
Прошёл день, неделя, другая. Солдаты время от времени нетерпеливо теребили офицера.
– Товарищ лейтенант, ну что, как с нашими рапортами? Когда уже нас в Афган направят-то?
– Ждите себе спокойно, а пока служите! Всё, не доставайте меня! – сердился офицер.
– Комиссар! Иди, разговор имеется! – это был замполит батальона майор Виноградов. Он прошёл афган, имел награды. Особенным уважением пользовалась его красная нашивка на правой стороне кителя, означающая тяжёлое ранение, о котором напоминало и его лёгкое прихрамывание.
– Садись здесь, – он кивнул на ступеньки, задумчиво посмотрел вдаль. Потом повернулся к летёхе, – ты зачем, Тимофеев, рапорт-то в Афган написал?
– Я хочу исполнить свой интернациональный долг! – Тимофеев выглядел решительно.
Майор усмехнулся в усы:
– Вот что, комиссар, ты хоть понимаешь, что это такое?
– Так точно, товарищ майор, понимаю!
– Нихрена ты не понимаешь, лейтенант! Ты родителей-то своих в курс поставил?
– Не-а.
– Не-а! – передёрнул майор. – А стоило бы!
– Они волноваться будут. Зачем их беспокоить.
– Ишь ты, какой заботливый, а если тебя там… того, что ты им скажешь?
– Если меня там «того», то я уж ничего им не скажу.
– А ты не умничай.
– Извините, товарищ майор. Просто я давно для себя это решил.
– Ну да ладно! Слушай меня внимательно. Сразу ты туда не попадёшь. Сперва, тебя отправят в Туркво. Там распределят куда-то поближе к границе. Там послужишь с годик. Но ты же знаешь, что Горбачёв ещё на двадцать седьмом съезде заявил о выводе войск. К тому времени точно начнётся полномасштабный вывод. И что тогда?
– Что?
– Да то, что вместо Афгана, ты получишь Туркестанскую дырень, где засядешь навсегда. А тебе это надо? Всё, думай, лейтенант!
Замполит батальона поднялся и медленно, прихрамывая, пошагал на выход из расположения.
– А он прав, – подумал Тимофеев и едва собрался на выход из расположения, как перед ним появилась группа солдат.
– Товарищ лейтенант, ну что с нашими рапортами?
Солдаты пытливо гипнотизировали офицера.
– Ничего пока, будут новости, сообщу, – Тимофеев собрался было идти далее.
– Товарищ лейтенант! Вы наши рапорта-то в штаб подали?
– Подал-подал! Всё! – сердился лейтенант.
– А мы знаем всё! Вы ныкуда их нэ подали!
– Вы нас обманываете!
– Они у вас так всё ещё в столе и лежат! – посыпались возмущения бойцов.
– Та-а-к! Что это такое! Ну-ка шагом марш отсюда! Будут тут
– Иш ты, Афган им подавай! А мамок-то своих спросили? – буркнул напоследок офицер.
Что ж, не стоит принимать это солдатское рвение за природную агрессивность. Ибо наша главная народная религия – религия терпения, а не агрессии. Мы не хвалимся захватам, и наша армия сильна лишь в своей освободительной миссии. А миссия наших войск в Афганистане, хотя и подверглась массированной пропагандистской атаке, всё же была миротворческой, направленной на установление там мирной счастливой жизни! И наши советские граждане, совершенно юные парни заплатили за это своими жизнями. Жаль одно, что напрасно…
***