Здесь был Баранов
Шрифт:
Эдоне протянула к нему раскрытую ладонь:
– Давай.
Вадим вложил свой нож в эту крепкую ладонь. Женщина усмехнулась и воткнула нож в скамью рядом с собой.
– Так-то лучше, – сказала она.
Артур поднял палец, собрался с силами и заговорил:
– Задача молодежи состоит в том, чтобы учиться. – Он перевел глаза на Эдоне, которая чрезвычайно серьезно кивала в такт его словам. – Вот вы, товарищ. Молодая, энергичная женщина. Хозяйка. Человек проходит как хозяин. – Он улыбнулся глупо-счастливой улыбкой. – Я напился, – сообщил он. –
Вадим повернулся к Эдоне.
– Отведи его спать.
Эдоне выволокла осоловевшего сюковца из-за стола и потащила его в глубь дома. Оставшись один, Дима задумчиво плеснул себе еще вина. И вдруг разом рухнули все преграды между ним, Вадимом Барановым, и тем миром, в котором он находился. Не было больше этой мучившей его отстраненности. Краски, звуки, запахи хлынули со всех сторон. Исчез люмпен-пролетарий, который зарабатывал на жизнь мытьем полов и неизвестно как очутился в чуждой ОЭФ. Был только гераклейский гладиатор. Беглец.
Эдоне появилась в дверном проеме. Вадим резко поднял голову, и она вспыхнула. Глаза ее наполнились слезами.
Вадим встал, подошел к ней и притянул к себе, держа за плечи.
– Эдоне, – сказал он тихонько.
Гречанка склонила голову к плечу, прижав щекой его руку, – тяжелую, с въевшейся под кожу грязью.
– Что они с тобой сделали? – шепнула она.
Он улыбнулся.
– Ничего особенного.
Эдоне покачала головой и ускользнула от его рук.
– Знаешь что, – сказала она, – у меня ведь припрятано фалернское… Помнишь, то, которое мы с тобой тогда не допили…
Артур проснулся от жгучего голода. Он не сразу понял, что, собственно, происходит. И только выбравшись из комнаты для постояльцев в столовую, где спозаранку уныло жевали два полуголых сирийца, вспомнил, что он в Гераклее. Судя по всеобщему равнодушию, их разведгруппа не раскрыта беспечными рабовладельцами. Он сел на лавку и задумался. Для начала необходимо установить, где находится вверенный ему подчиненный.
– Товарищ Баранов! – слегка возвысив голос, позвал он.
– А-а… – услышал он откуда-то из полумрака. – Проснулся, комиссар…
Дима завозился на лавке, где провел ночь, и сел, морщась от головной боли. Это же надо было так напиться…
– Ну что, будем завтракать? – спросил он и, не дожидаясь ответа, крикнул: – Эдоне, дай каши…
Эдоне, имевшая с утра несвежий вид, брякнула на стол плошки и удалилась, тяжело ступая босыми ногами. Баранов жадно набросился на еду. Артур сидел, выпрямившись, и смотрел в потолок.
– Ты чего не ешь? – поинтересовался Дима.
– Жду, – уронил Артур.
Дима перестал жевать и поднял голову.
– Чего ждешь-то?
– Ложку, – с ненавистью ответил Артур.
Вадим облизал палец.
– Жди-жди, – сказал он многозначительно. – Дождешься.
Невозмутимый, строгий, хорошо воспитанный Артур начал есть руками с отрешенно-страдальческим видом. Он не обращал внимания на хитрые глаза Димы, который потешался,
– Вадим, – спокойно сказал Артур, – вчера эта… Эдоне… Так ее, кажется, зовут? Она рассказывала о каком-то побеге, я правильно понял?
Дима удивился. Ведь пьян Артур был в стельку, а что-то понял и даже запомнил.
– Правильно, – отозвался он с некоторым уважением.
– Ты ведь знал этого Севера? – продолжал Артур. – Насколько я могу припомнить, этот человек скверно на тебя влиял.
– Скверно, скверно, – согласился Дима.
– Если отбросить все эти религиозные заблуждения насчет молнии и богов, то получается… – Артур впервые за все это время позволил себе улыбнуться. – Получается, что мы напали на след Тищенко! Ведь это же были выстрелы! Выстрелы из лазерного пистолета-автомата!
Баранов отмолчался. Артур увлеченно продолжал:
– Несомненно, кто-то в Гераклее СТРЕЛЯЛ. И это мог быть только один человек – Герка. Нам надо допросить очевидцев… Ведь ты понимаешь, Баранов, как нам повезло? Хорошо бы еще найти этого Севера, он бы мог дать ценные показания…
– Для тебя же будет лучше, Артур, никогда с ним не встречаться, – не выдержал Дима.
Артур бросил на него взгляд, но к разного рода взглядам Баранов был нечувствителен.
Они вышли из харчевни. Артур направился к морю с целью допросить прорицателя. Они прошли метров десять, и Дима вдруг остановился и что-то начал старательно писать на белой стене, как раз под призывом голосовать за Марцеллина.
Артур укоризненно сказал:
– Ну что, оставил автограф? «Здесь был Баранов»?
– Не угадал! – торжествующе ответил Дима. Он отошел на несколько шагов и полюбовался на содеянное. Черные буквы оповещали гераклейскую общественность:
КРОТЯ – ДУРАК.
– Кто это – Кротя? – снизошел до вопроса Артур.
– Так, – отмахнулся Дима. – Дурак один.
Прорицателя в хибаре не оказалось. От черной рабыни они ничего не добились. Она молола зерно, зажав мельницу могучими коленями и свесив лохматую голову. Вид Артура, извлекшего блокнот и карандаш, привел в окончательное расстройство ее мыслительные способности, и она решительно замолчала, пробормотав перед тем, что рабы дают показания только под пыткой и что она говорить не обязана, поскольку не соблюдаются требования закона. Артур ни слова не понял. Баранов, исполненный равнодушия к следствию, сидел на корточках, прислонившись спиной к стене хибары, и водил пальцами по теплому сухому песку.
– Идем, – сказал Артур, отказавшись от мысли получить какую-либо информацию от упрямой женщины. Дима легко поднялся на ноги.
– Что ты хочешь узнать, Артур? Чего ты от нее добиваешься?
– Хочу выяснить, в какую сторону ушел отсюда Тищенко.
– Да она ничего не знает. Герку надо искать не здесь.
– А где?
– Надо начинать с места старта корабля.
Артур высокомерно посмотрел на Диму.
– Так ведь здесь он побывал уже после старта.
– С чего ты взял?