Здесь был Хопджой
Шрифт:
Пербрайт пристально посмотрел на него.
— А происходит вот что, мистер Периам. Мы считаем, что мистер Хопджой, по-видимому, несколько пострадал. В вашем доме.
Жевание прекратилось.
— Пострадал? Что значит — пострадал?
— Речь идет об убийстве.
На лице Периама не отразилось ничего совершенно. Пербрайт уже начал сомневаться, расслышал ли его собеседник последние слова. Но тут он увидел, как задвигались бледные толстые губы:
— О, боже…— Периам с трудом выдавил эти два слова; они прозвучали как молитва
— Нет, сэр, тела мы еще не нашли. На данный момент лично я полагаю, что мы его никогда и не найдем.
Периам осторожно провел ладонью по лбу, словно ощупывая невидимую рану.
— Инспектор, вам в самом деле придется мне рассказать, что все это значит. Может быть, я покажусь вам глуповатым, но, как перед Богом, я не имею ни малейшего представления о том, на что вы намекаете. Почему вы считаете, что с Браем непременно должно было что-то случиться?
— Вы можете, — спросил Пербрайт в свою очередь, — подсказать нам, где мы можем поискать мистера Хопджоя?
— Думаю, я мог бы назвать вам немало таких мест. Он очень много разъезжает. Я же вам говорил.
— Без машины?
— Ну, есть поезда, автобусы.
— Вы, следовательно, говорите о довольно длительных поездках?
— Он ведь знал, что мы с Дор женимся, и вполне мог уехать на какое-то время. Нет никаких причин, почему бы ему самому не взять небольшой отпуск.
— Он не поставил в известность своих работодателей, сэр. Они встревожены, как и все мы.
— Работодателей?
— Вы знаете его начальство, мистер Периам? Периам отвел взгляд в сторону.
— Даже не знаю, как я должен отвечать на этот вопрос. Вообще-то, я имею на этот счет достаточно полное представление. Видите ли, Брай, мама и я — мы были такими большими друзьями, что все это как-то само собой выплыло наружу.
— Это понятно.
Лицо Периама просветлело.
— Разумеется, дальше нас это не пошло. — Он опять посмотрел в глаза Пербрайту. — Я полагаю, вы, ребята, тоже были в курсе все это время.
— Полиции была предоставлена та информация, которую работодатели мистера Хопджоя сочли необходимой.
— Что ж, тогда, — с живостью заговорил Периам, — вы понимаете, почему время от времени старина Брай тихо исчезал, ни с кем не попрощавшись. Иногда эти парни не бывают дома годами, и даже их собственные жены не знают, куда они делись.
— А как долго в среднем длились эти исчезновения мистера Хопджоя, сэр?
— Вообще-то, нельзя сказать, чтобы они были очень долгими. Довольно часто он просто не приходил ночевать. Иногда две-три ночи подряд.
— И вас это никогда не тревожило?
— Пожалуй, нет. Иногда это несколько раздражает: не знаешь, запираться на ночь или оставлять дверь открытой. Но в конце концов, он делает страшно важное дело. Я хочу сказать, мы бы все попались, как куры в суп, если бы этой работой никто не занимался.
— Вы
— Трудно сказать, инспектор. Видите ли, хотя у нас с ним совсем дружеские отношения, когда мы оба дома, мы практически никуда не выходим вместе, поэтому я не могу поклясться, что он завсегдатай пабов или других мест в этом роде.
— Но вы бы не удивились, если бы это оказалось так? Я вас правильно понял, мистер Периам? Тем более, что это весьма обычное времяпрепровождение.
Периам грустно улыбнулся.
— Вам бы не удалось склонить к этому мнению мою матушку. Я не к тому, что она была против развлечений вообще, но пьяниц она просто не выносила. Забавно, но она никогда не замечала, если Хопджой иной раз был навеселе.
Периам рассеянно пошарил в кульке, который продолжал сжимать в руке, вынул из него ириску и начал ее разворачивать. Потом, передумав, плотно завернул — бумажку. Он поднял глаза и увидел, что Пербрайт смотрит на него.
— Не хочу портить аппетит перед ленчем. Вообще-то, мне бы пора уже возвращаться.
Он поднялся и выжидательно взглянул на Пербрайта. Полисмен поначалу даже не шевельнулся, а потом покачал головой:
— Знаете, мистер Периам, так дело не пойдет, и я думаю, вы согласитесь со мной.
Периам медленно опустился на самый край скамейки вполоборота к инспектору.
— Почему вы так говорите? Что не пойдет?
— Пять минут назад вас глубоко потрясло мое предположение о том, что ваш друг был убит. А теперь вы боитесь испортить себе аппетит перед ленчем.
Периам набрал воздуха, чтобы ответить, поколебался несколько секунд и тихо сказал:
— Да нет, я думал о Дор: она будет беспокоиться, куда это я запропал. Конечно, я расстроен. Ужасно. Я просто из тех людей, которые не всегда показывают свои чувства. И в любом случае, вы ведь еще не сказали мне, что же, по вашему мнению, произошло.
— А не сказал я вам этого, мистер Периам, потому, что вы, как мне кажется, скрыли от меня правду относительно вашего позднего визита домой в прошлый четверг.
Периам опустил глаза.
— Вы правы, я действительно немного приврал.
— Зачем?
— Это было до того, как вы рассказали… ну, про Брая. И я не хотел впутывать в эту историю Дорин. Шум-то поднялся из-за нее.
— Значит, ссора все-таки была?
— Э-э… да, боюсь, что была. Что-то вроде ссоры, но крайней мере. — Мышцы его лица напряглись. — Правда, игра шла в одни ворота. Брай наорал на меня, если уж вам так нужно это знать. Наверное, я это заслужил, но и он тогда, что называется, спустил собак. Кстати, то, что я говорил насчет двух-трех рюмок, которые он пропустил перед встречей, все так и было — наверное, решил поднабраться пьяной удали, чтобы мне все высказать.