Здесь и сейчас
Шрифт:
Начитавшись до одури подобного бреда – астральный, потусторонний, эфирный, – я почувствовала, как меня начало клонить в сон. Морально подготовившись с помощью глотка виски к встрече с «двойниками и другими телами», я легла в кровать и моментально отрубилась.
Мне не снилось ничего, «двойники и другие тела» решили в эту ночь со мной не общаться. Обиделись, что ли, на мое нежелание с ними видеться?
На следующий день на работе, наплевав на производственную дисциплину, я продолжила сетевые изыскания на заинтересовавшую меня тему. С утра, на свежую голову, мне повезло значительно больше, я практически сразу наткнулась на вполне вразумительную статью Роберта Мосса, члена американской Ассоциации по изучению сновидений. Трудно себе представить,
«Хотите правильно понять смысл своего сна – вспомните его мельчайшие детали. Сон – это подлинные переживания, и если он запомнился целиком, то сам становится своим толкованием».
Я выяснила, что в толковании сновидений важны все детали: не только действующие лица, но и освещение, расположение предметов и, конечно же, эмоции. А если человек на протяжении нескольких недель, месяцев и даже лет видит один и тот же сюжет, сон-сериал с обязательным присутствием одного и того же объекта, персонажа, места действия, то рассматривать их необходимо вместе.
«Так вы научитесь получать информацию от бессознательного. В сущности, вспоминая сон, вы спрашиваете бессознательное: „Какой смысл ты вкладываешь в порожденный тобой символ?“ Дальше задача состоит в том, чтобы отыскать собственные уникальные значения каждого символа. Находить их можно с помощью сонников, а еще лучше – с помощью психологов. Но таких специалистов мало».
Почти все обнаруженные мной ссылки относились к проблеме – как правильно себя вести, чтобы в подробностях запомнить свой сон. Счастливые люди – им не приходится, как мне, гнать от себя ночные воспоминания. А особого смысла в увиденном ночами я не видела, как не пыталась. Оставалась еще надежда на «помощь специалиста», но трудно себе представить, чтобы в нашем городке проживал хотя бы один, принимая за аксиому, что их в принципе мало.
Словно разбуженные моим интересом, «двойники и другие тела» не замедлили активизироваться и наседали на меня всю последующую неделю, ночь за ночью.
Я, как могла, пыталась проанализировать смысл своих слов, найти в них тайный месседж, но безуспешно. Я смогла только проникнуться их настроением.
Хоть и цветные, они производили впечатление черно-белых, напоминали собой современное концептуальное кино, стилизованное под прежнее. А еще они атмосферой и настроением напоминали мне старые итальянские фильмы с Джульеттой Мазиной, Анной Маньяни, Альберто Сорди, лирические, но в то же время безысходно трагичные, где камера запечатлевает мельчайшие детали и с их помощью проводит по всему сюжету, где главную роль играют выражения человеческих глаз. Я-то не большая любительница подобного кино, но моя мама была от него без ума, откладывала все дела, когда показывали «Ночи Кабирии». А мне даже комедии, старые итальянские комедии вроде «Развода по-итальянски», кажутся мало смешными историями о трудной жизни замученных бытом и средой людей.
В одном из таких снов я брела и брела в густых сумерках, продуваемая ледяным, колючим ветром, брела по каким-то трущобам, типа тех, что показывают в фэнтези. Шла по пустым и мрачным закоулкам, мимо грязных серых куч, мимо гор сваленного мусора, и дорогу мне перебегали растревоженные моими шагами жирные, наглые крысы и шелудивые, тощие кошки. Мне было очень холодно, даже во сне я хотела спать, и еще, мне было очень тяжело идти. Отчего-то я несла с собой лыжи. Тяжелые лыжи, длинные и узкие, ничуть не похожие на мои нынешние. Выросшая недалеко от Гармиша, я просто не имею права плохо кататься с гор, и снаряжение у меня замечательное, перекочевавшее сюда вместе со мной из Мюнхена. Мы с Оли каждый год выбираемся покататься на лыжах. Оливеру я тоже купила самое лучшее снаряжение, пусть и подержанное – дети в этом возрасте очень быстро растут. Так вот, я влюблена в свои лыжи: легчайшие, яркие, истинно достижение прогресса, – а те были ужасного блеклого серо-зеленого цвета, удивительно тяжелые, с маразматическими креплениями, торчащими
А потом я каталась на этих лыжах – нелепое существо в жутком коричневом платье и складчатых рейтузах. На ногах у меня были апокалиптические ботинки, похожие на солдатские, только хуже, черные, с длинными, развязывающимися шнурками, и в этой ортопедической обуви я еле волочила ноги. Я не видела ничего вокруг, только подол платья, собственные несчастные ноги, концы неестественно длинных лыж и грязный снег. Я чувствовала тяжелый комок под ложечкой и еще один, с привкусом крови, где-то в горле, я сильно натерла ногу ботинками, зато наконец-то согрелась. Кто-то кричал, но я не поняла слов. Я ползла и ползла, через силу отталкиваясь от земли палками, продвигая вперед тело, и концы моих лыж постоянно наезжали на валявшиеся на пути куски дерьма. Меня это ничуть не смущало, моей целью было добраться до какой-то финальной точки, до которой я так и не добралась.
И что тут, скажите на милость, можно анализировать? По Фрейду, длинные лыжи, разумеется, могут олицетворять собой только мужской половой орган. Если так, то в моем сне он определенно был малопривлекателен. Или все ж таки надо найти себе партнера для секса? А куски разбросанного по дороге дерьма? Говорят, что, по приметам, дерьмо снится к деньгам, тогда это очень кстати дерьмо. Но, вероятнее всего, оно говорит о вчерашнем дне, когда Профессор вырвался из кабинета и нагадил в коридоре. И что? Что? Где же послание свыше?
Да ничего, нигде. Мне бы лучше подумать об обеде и о сыне. Учебный год только начался, а Оли, как мне кажется, уже успел влюбиться. И на этот раз, по-моему, дело серьезно. К ним в класс пришла новая девочка, которая полностью завладела умом моего малыша. Девочка неплохая, я ее видела, но первая любовь – это так непросто. Мне нужно бы поддержать сына, поговорить с ним, а я не чувствую в себе сил для серьезного разговора. Все мои силы остались там, на лыжах. Или лучше попросить Гюнтера поговорить с ним по-мужски? Какое счастье, что у меня есть Гюнтер, способный во многом заменить ребенку отца, потому что с родным отцом сын увидится теперь только в каникулы.
Так я всю неделю и мучилась – сначала от сновидений, а потом от попытки их проанализировать. Оливер как чувствовал мое состояние, он не шумел, затихал мышонком в своей комнате и ничего у меня не просил. Кажется, он все вечера напролет переписывался смс-ками с новенькой девочкой.
В субботу мы с Оли поехали на рыбный рынок, я планировала кое-что прикупить на обед. Сегодня ночью мне ничего не снилось, я сносно выспалась, и поэтому настроение у меня было прекрасным. Таким замечательным, что я даже решила запечь форель с розмарином и фенхелем.
Мы купили кусок форели, поболтались по рынку, с удовольствием вдыхая аромат свежей рыбы, йодисто-острый, огуречно-тонкий. Оли-хитрюга сразу же заныл, что проголодался, и потащил меня в «Макдоналдс». Я не считаю гамбургеры с колой здоровым питанием, стараюсь избегать дешевых сетевых бистро, но дети – особый случай, их в «Макдоналдс» манит как манком.
Народу в этот час было много, большей частью дети с родителями и подростки группками, они оживленно шумели, разглагольствуя с набитыми ртами. Мы пристроились с подносом за шатким пластмассовым столиком в самом уголке, где потише.