Здесь ставим крест
Шрифт:
– Макс! Я тебя обожаю!
Откуда она взялась? Закрыла мне весь мир своим огромным ртом!
– Хорош сосаться! – толкнул меня в спину Саня. Больно толкнул.
– Давайте петь!
Мы пели. Не «Тореро». Саня играл что-то совсем другое. Я пил, потом что-то орал. Ещё курил. И пока курил, что-то пел. Или подпевал. Песня была мне знакома, но сейчас уже не помню, что именно пели. Слов я, правда, не знал, но пел изо всех сил. Как птицы. Эти ведь тоже слов не знают, но поют.
Потом мы куда-то пошли. У моего пива сменился
– Ром?! Чистоганом?
Я поднял бутылку, которую держал в правой руке, и стал разглядывать вверх тяжёлую прозрачную жидкость.
– Ром! – подтвердил я. – Есть кола?
– Есть Оля! – хохотнул кто-то и забрал у меня бутылку. Рядом тут же появилась Вика. Уже совсем пьяная. Она повисла у меня на шее, стала целовать и плакать. Я стоял в её слезах и помаде. В какой-то осветлённый уличным фонарём момент подошла Марианна, отцепила Вику со словами «хватит по Максу размазывать помаду» и утащила куда-то. Почти сразу же она вернулась с пивом, сигаретами, встала напротив меня и, ухмыляясь, спросила:
– Бухать дальше хочешь?
Я ничего не ответил, потому что вопрос был очень странным. Она вздохнула, впилась в меня губами, и вот её-то помаду на своём лице я ощущал как какую-то корку. Зачем она меня спрашивала, я так ничего и не понял.
– Давайте за то, чтобы каждый нашёл свой путь!
Я точно помню, что этот тост предлагал Костик. Костик был трезв, потому что пришёл только что. Костик не мог предложить тост «за любовь». Это потому, что он был безобразно трезв, а ещё потому, что он не был великолепным Игорем Николаевым.
Я стал рассуждать о том, что люди не пьют просто так. Разумеется, я об употреблении алкоголя. Вот смотрите: пиво берут к футболу, вино – к романтическому ужину, шампанское – к Новому году, водку – к какому-нибудь серьёзному семейному торжеству вроде свадьбы или поминок.
– Коньяк берут в подарок! – добавил Костик справа.
– А ром? – спросил Саня.
– Ром изначально пили пираты, – серьёзно сказала Марианна. – А уже потом всякие уроды, чтобы показать, что они крутые!
С ней стал кто-то спорить. Я стал махать руками и упал. Меня подняли.
– Так к чему ты это всё говорил?
Я, честно говоря, не думал, что меня так внимательно слушают.
– Сейчас мы с вами все… Все пьём! За будущее!
Слова давались мне с таким трудом потому, что я их, словно летних бабочек, ловил где-то внутри себя стальным длинным сачком и тащил через глотку вместе с сигаретным дымом на Божий свет.
– И за прошлое, – сказал я. – Вообще непонятно: мы провожаем прошлое? Или встречаем будущее? Тьфу, чёрт! Вот этот убогий тост! За любовь! За какую любовь? За ту, что была? Или… за ту, которая будет?
Я замолчал, потому что меня слушали мрачной, совсем не радостной тишиной. Моя речь не была на это рассчитана. Я думал, что я просто скажу эти слова и всё. Слова никому не предназначались.
И я – чёрт меня дери – продолжал говорить:
– Но мы… Пьём! Причём, пьём всё подряд! Вот. Я! Пиво, разное пиво. Потом… Вино?
Марианна кивнула.
– А потом ром с колой!
Вика вдруг страшно заплакала, кинулась меня обнимать, но промахнулась и упала. Все бросились её поднимать, поэтому падали на землю, словно их сбивали невидимые пули. Я же проклято, памятником стоял и (почему же никакой чёрт никак не появлялся?!) мог говорить.
– Нам надо выпить, чтобы встать! – заверил всех Андрей. Мы стали пить.
– Главное, – заверила меня Марианна – не смотреть, что именно ты пьёшь!
Все следовали её совету, хотя его слышал, наверное, только я. Бутылки ходили по рукам. Постепенно люди оказывались на ногах. Те, кто уже поднялся, помогали встать тем, кто ещё недостаточно выпил. Выглядело так, как будто мертвецы поднимаются из могил. Тьма, опустившаяся в парк, только подыгрывала сходству.
– Надо спеть! – сказал он, протягивая мне руку.
– Надо, – кивнул я. – Где гитара?
– Ги-та-ра! – нараспев сказал Саня, поднял палец вверх, отдал мне изумрудную бутылку шампанского (откуда она у него?!) и пошёл искать гитару.
Оставшись один, я поднял бутылку на просвет. Зелёное мутное стекло. Свет словно застывал в той её части, где ещё пузырилось шампанское. Чёрным орнаментом проглядывалась этикетка. Я сделал большой глоток. Слишком большой! Пузырьки ударили мне в нос.
– Счастье! – прокричал я. – Нужно счастье!
– Да заткнись ты! – крикнули мне.
– Как там было? – бормотал я. – Что-то там про счастье, которое должно доставаться даром… Как же звучало…
Я схватил кого-то, поднял с земли. Но этот кто-то только отобрал у меня бутылку, а потом снова упал вниз. Я куда-то побрёл, пытаясь выпутаться из ловушки слов и вспомнить те самые слова о счастье, которое достаётся всем просто так. Но слова не находились. Слова из моего бреда висели прямо над макушкой, а вот эти самые нужные слова куда-то исчезли, хотя я точно знал, что они где-то здесь.
– А-а-а! – закричал я. – Счастье! Счастье! А-а-а! Счастье!!!
Кто-то подошёл ко мне и врезал по морде. Я упал. Всё крутилось и падало, но тому, кто ударил меня, тоже прилетело, и он упал не так далеко от меня. Внезапно меня осенило.
– Выпить! – крикнул я и вскочил на ноги. – Дайте мне выпить!
Не знаю, как мне так быстро удалось оказаться на ногах, но факт моего возвращения в вертикальное положение остался фактом.
– О, Максик! – откуда не возьмись появилась из темноты танцующая Вика со странной бутылкой в руке. Я хищно отобрал бутылку.