Здесь умирает надежда

Малком Энн

Я растаяла от этого жеста, совсем немного, пока он не отстранился, и я вспомнила, что ему нужно было сказать еще кучу слов, чтобы я чувствовала себя хорошо в этой ситуации.

— Мы не берем долю девушек, — сообщил он мне. — Не поднимаем на них руку. Однако мы наказываем любого, кто это делает.

— Ты наказываешь любого, кто это делает, — пояснила я.

Карсон коротко кивнул.

Наказание. Довольно широкое слово. Это может включать в себя синяк под глазом, пытку водой или неглубокую могилу. Зная Карсона, я не думала, что он остановится на синяке

под глазом, когда дело дойдет до мужчины, поднимающего руку на женщину.

— Если им негде жить, у нас есть дом за воротами с круглосуточной охраной, — Карсон пристально наблюдал за мной, пока я впитывала его слова. — Медицинское обслуживание, уход за детьми, если они хотят поступить в колледж… за все это платят.

— По-моему, это не похоже на работу злодеев, милый, — сказала я ему, и теперь комплимент сладко слетел с моего языка. — Похоже на то, что делают люди на белых конях в сказках.

Карсон не ухмыльнулся моей шутке.

— Я не герой, Рен. Как и Джей. Он будет первым, кто скажет тебе это. Мы не достигли бы этого, будучи благородными. И мы чертовски уверены, что не останемся тут, будучи рыцарями.

Его голос был резким. Он старался не приукрашивать правду. Может быть, совсем немного, он пытался испытать меня, отпугнуть, потому что еще не полностью преодолел свою вину за то, что втянул меня в свой мир.

— То, что мы делаем с этими женщинами, — это наш гребаный способ попытаться уравновесить чашу весов. — Пожал он плечами. — Отделить себя от остальной злобы. Но, по правде говоря, мы ничем не отличаемся от них. Я и раньше убивал людей, Рен. Пытал их. Видел, как жизнь покидает чьи-то глаза. Раньше это не давало мне спать по ночам. Сейчас для меня это не важно.

Он подождал, пока до меня это дойдет. Чтобы я убежала, если понадобится, даже если он держал меня в плену своего взгляда.

— Мне нужно, чтобы ты это знала, малышка. — Он пристально смотрел на меня, пока говорил. — Потому что такова реальность жизни. Сейчас это может тебя не беспокоить. Но позже, когда дойдет реальность происходящего, это может разъесть тебя изнутри. Ты могла бы попросить меня остановиться. Оставить эту жизнь. И как бы я ни был готов сделать все, что ты попросишь, я сделаю все, что угодно, только не это. Я не могу быть никем иным. Я прожил достаточно своей жизни, чтобы понять это. — Он посмотрел на меня долгим взглядом, как будто запечатлевая в памяти. — Мне нужно, чтобы ты это знала.

Я наклонила голову, глядя на него широко раскрытыми глазами.

— Ты действительно недооцениваешь меня, если думаешь, что я захочу изменить тебя. Я не собираюсь мечтать о жизни белого заборчика, двух детях, золотистом ретривере и мужчине, который работает в каком-то офисе, где трахает свою секретаршу. Это моя личная версия ада.

Я наклонилась, чтобы взять его бокал с вином, затем сделала большой глоток.

— Уверена, что не соглашусь со многими вещами, которые ты делаешь в своей работе, но могу сказать тебе прямо сейчас с полной уверенностью: я не ожидаю, что ты будешь кем-то другим, а не тем, кого я встретила.

Мои глаза пробежались по его торсу, задержавшись на татуировке, а затем остановились на его глазах.

— И кем ты являешься прямо сейчас. Обещаю, что всегда буду той женщиной,

которая сейчас стоит перед тобой. Я могу заниматься сумасшедшим дерьмом, создавать проблемы, бродить по дому в три часа ночи. Так что это действительно не пойдет на пользу ни одному из нас, если ты вдруг захочешь, чтобы я стала тише воды, ниже травы.

Карсон усмехнулся.

Хмыкнул.

В пространстве моей большой речи. Той, которой я очень гордилась.

— Милая… я ни хрена не хочу в тебе менять. И думаю, мы установили, что я принадлежу тебе. Телом и душой.

Я уставилась на татуировку у него на груди. Не сказала вслух, но, несмотря на его слова, я тоже принадлежала ему.

Стелла исчезла.

Не совсем, конечно — она позвонила и оставила сообщение, сказав, куда направляется, — но она исчезла с лица земли.

Ну, почти.

Она была на дне мира в Новой Зеландии. Работа стилиста для телешоу появилась в последнюю минуту, и она мгновенно запрыгнула в самолет.

Потому что Джей разбил ей сердце.

Как я и предсказывала.

Но прошло уже больше месяца. Стелла отправляла электронные письма, сообщения, делала все, что могла, чтобы избежать телефонных звонков с нами троими. Мы все волновались. Ясмин и Зои придумали различные способы разрушить жизнь Джея. Я едва сдерживала их. Я сдерживала их, потому что ждала, когда он соберется с мыслями и поймет, что потерял. Как только это случится, он совершит большой романтический жест, прыгнет в самолет и пересечет океан, чтобы признаться Стелле в своей вечной любви.

Этого не произошло.

И я сразу разозлилась.

Хотя и не собиралась вмешиваться в личную жизнь подруги, эта ситуация, очевидно, нуждалась в каком-то вмешательстве. Одна из моих лучших подруг была на другом конце света, убитая горем.

Так не пойдет.

Так что у меня был план. И я была готова приступить к осуществлению упомянутого плана, когда подъехала в «Клатч» ранним вечером.

Карсон встретил меня у двери. Были ли у него камеры, установленные снаружи клуба, или он отслеживал мой телефон, я не знаю. В тот момент мне было наплевать. У меня лишь одна цель, и она не имела никакого отношения к моему парню.

Да, теперь я называла его своим парнем. Черт возьми, на нем было вытатуировано мое имя. Хотя бойфренд казался слишком мелким и детским словом для Карсона. Но в то время у меня не было времени на семантику.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, блуждая глазами вверх и вниз по моему телу, как будто что-то искал.

Раны. Он проверял, нет ли каких-нибудь ран. Поскольку он знал, что я просто так не появлюсь у него на работе. Он мог пытать врага или что-то в этом роде. Не то чтобы он скрывал это, я знаю реалии его работы, но знать и видеть — это две разные вещи. Он боялся, что я убегу от него из-за такого. Я знала это. Он не сказал. Ему и не нужно. Мы просто знали друг о друге многое, основываясь на внешности, на тоне, на том, как он обнимал меня поздно ночью после возвращения домой с кровью на рубашке.