Здесь вам не клан

Бадевский Ян

Терять нечего.

Сбрасываю балахон.

На мне — тонкая футболка, джинсы и ботинки. Холодно, но всё это ритуальное дерьмо мешает быстро перемещаться. И драться мешает.

Человек успевал добежать до арки на долю секунды раньше меня.

Стоп, время.

Эсбэшники застыли в причудливых позах. Крепкие, подтянутые, носят камуфляж без знаков различия. Правая рука ближайшего преследователя окуталась облаком светящихся голубых точек.

Шагаю в портал.

И попадаю в огороженный забором

питерский дворик.

Арка, узкие дорожки, клумбы. Высоченный тополь в дальнем углу двора. Здание приемной комиссии — мертвое и безжизненное.

И как же мне отсюда выбраться?

Забор.

Перестав накачивать хронотехнику маной, я вздохнул с облегчением. Пока я бодр, но как долго это будет продолжаться? Уверен, средоточие не резиновое.

Я быстро добежал до ограды.

Кирпичная кладка. Массивные столбы, выступы, шероховатости. Высота — около двух метров. С трудом, но залезу. Глаза уже адаптировались к полумраку, двор освещен самим порталом и круглым плафоном у двери приемной комиссии.

Юркнув за ствол тополя, я поставил левую ногу на небольшой парапет, а правой рукой нащупал выемку от выпавшего кирпича. Подтянулся, утвердил обе ноги на парапете. Пошарил левой рукой — над верхним краем забора обнаружились прутья арматуры. Или это вмурованные штыри?

Схватившись за прут, я изо всех сил начал подтягиваться.

Между мной и аркой сейчас стояло дерево.

— Где он? — послышался голос первого эсбэшника.

— Тут заперто, Федя.

— Коля, проверь тот угол.

Ай, похеру.

Обдирая колени, я рывком подтянулся, уперся локтями в забор и чуть не завалился на острый штырь. Вот уроды. Понастроили тут.

— Он здесь!

Выпрямившись в полный рост, я осмотрелся.

Неприметная улочка, одетая в брусчатку. Узкий тротуар, канализационный люк. Изогнутый фонарный столб и тусклая неоновая вывеска с надписью «Брадобрей». Рядом с литерой «Б» — стилизованная бородатая рожа в пенсне и цилиндре.

— Корсаков, не дури!

Я прыгнул.

И приземлился на тротуар с обратной стороны забора, чуть не своротив плечом мусорку. От соприкосновения с тротуаром по пяткам прокатилась боль. А ведь я на полусогнутые приземлялся, по всем правилам…

Развернувшись спиной к Кутузовской набережной, я побежал.

Вряд ли мне стоит вступать в открытое противоборство с охранниками. Ребята опытные, следят за порядком в Академии для одаренных. Это сильные противники. Вся надежда — на скорость и внезапность.

На набережной меня поймают быстро.

А вот бесконечные дворики и переулки, тянущиеся вдоль Литейного…

Мизерный, но шанс.

К сожалению, я недооценил своих противников. Преследователи не стали перелезать через забор или ломиться со всей дури в здание приемной комиссии. Они просто…

Взмыли в небо.

Оглянувшись,

я увидел три черных силуэта, медленно перелетающих через высоченную ограду. Выглядело это, как в ночном кошмаре, где люди не бегают, а плавно парят между объектами. А еще в голову пришло сравнение с Луной, где гравитация в шесть раз ниже, чем на Земле.

Бравая троица приземлилась на проезжую часть.

Быстрее!

Я припустил со всего духа по узкому тротуару, рассчитывая добежать до Шпалерной. Слева что-то жахнуло, и под моими ногами образовалась корка льда. Поскользнувшись, я чуть не упал, но восстановил равновесие и аккуратно переступил через хрустящее белое покрытие.

Второй сгусток холода врезался в забор над моей головой.

Суки.

Преследователи ускорились, причем их движения смазывались на фоне полуночной питерской серости. Взвыла сигнализация припаркованного в шаге от меня «Руссо-Балта».

Миг — и ублюдки сократили дистанцию вдвое.

Еще секунда — и я вижу лицо самого быстрого охранника. Ни злости, ни ярости. Человек выполняет свою работу. В левой руке эсбэшника появляется нечто, смахивающее на электрошокер. Между двумя штырьками потрескивают электрические разряды.

Поднимаю внутри себя энергетическую волну.

Выдергиваю из глубин памяти знак коловрата, олицетворяющего силу рода Корсаковых. Чувствую, как всё моё существо переполняется маной, трансформируясь…

Во что?

Охранник уже рядом.

Молниеносный тычок шокером.

Я на автомате уклоняюсь — сказываются былые навыки. Шокер врубается в стену дома, по штукатурке бегут красные круги… Сила удара столь велика, что водосточная труба прогнулась, вверх скользит змейка электрического разряда.

Шокер?

Да это посох Гэндальфа, а не шокер!

Притормаживаю время, и противник вязнет в сумрачной патоке. Теперь он не кажется быстрым. Такие движения выполняет водолаз, опустившийся на пару десятков метров под воду.

Наношу сокрушительные удары.

Первый — в колено. Дальше — локтем в челюсть. И ребром ладони в кадык.

Перехватываю руку с шокером, заламываю, провожу болевой. Не забываю держать в поле зрения оставшихся преследователей.

Хрипящий адепт льда падает на тротуар, его глаза выпучены.

Перебрасываю шокер в левую руку, восстанавливаю хронопоток. И вижу, как в неровном свете фонаря из пустоты вылезает существо. Приземистая тварь, имеющая отдаленное сходство с зубастыми шарами из очень старого фильма…

Значит, один из моих врагов — призыватель.

Я воображаю сноп света, испепеляющий всё живое. Яркую вспышку, которую хочу исторгнуть из себя. И резко выбрасываю руку, целясь в ближайшего охранника.

Вряд ли это должно было сработать.

Но оно сработало.