Здравия желаем, товарищ Эрот !
Шрифт:
О, как это было восхитительно! Лучше всего на свете. Сто парсеков людей не видать, если я вру!
А наутро с тяжелыми головами, но совершенно счастливые, мы втроем собрались за завтраком, встав по привычке в восемь. Девочки еще спали, и на кухне шел предельно откровенный мужской разговор. Примерно такой:
– Ой, мужики, у меня все болит!
– Нашел, чем удивить! На вот пивка.
– Слушай, а как она это… Ну, вообще!
– А вот так? Каково!
– А губами, губами что делала!
– Какими?
– Всякими!
– Ну, губами – понятно. Но руки-то у нее какие! Чтобы вот так руками!.. Я тащусь, братцы.
– Скажи честно, Кеш, у тебя такой еще не было.
– А я и говорю: никогда не было. А кстати, ты сколько раз, Димка?
– Восемь.
– А ты, Эдик?
– Семь.
– Черт возьми! Так и хочется сказать: «Брешете вы все, ребята!» Дык ведь и у самого то же. Фантастика, мужики. Чудеса!
Мы помолчали. Потом Димка сказал:
– А моя и там рыженькая…
– Иди ты! – не поверил Кеша. – Впрочем, у рыжих…
– Почему у рыжих? – не стерпел я. – У Любани тоже золотые такие кудряшки.
Кеше похвастаться было нечем и он заметил деловито:
– Значит, красятся, курвы!
– Да нет, вряд ли, – не согласился я.
– Точно, точно, – настаивал Кеша с видом знатока.
И тут послышался голос из его каюты:
– А кофе в постель?
Кеша откликнулся мгновенно. И мы с Димкой решили не отставать. Собственно, кофе был давно готов, а подносы и чашечки – дело минутное. Ну, и конечно, операция «кофе в постель» обернулась новой вспышкой страсти.
Потом было решено позавтракать как следует, всей компанией, за общим столом. Девочки ушли в душ, а Никодим занялся кухонным компом, вкладывая в составление программы не только всю душу, но и подключая к сырьевому блоку все продуктовые резервы корабля. Например, неведомо откуда возникли колумбийские бананы, финские сбитые сливки, ореховые хлебцы с Марселя-V и настоящий горячий шоколад по роттердамскому рецепту. Все это, уверял капитан, невероятно повышает потенцию.
– Коммунисты, ядрена вошь! – сказал я. – Солдаты партии! Маньяки вы сексуальные, а не советские офицеры.
– Оставь, Эдуард! У нас перестройка, – отшучивался капитан.
А Кеша спросил:
– Неужели ты до сих пор думаешь, что это провокация?
– Не знаю, – сказал я сквозь зубы.
Я действительно не знал. Чем прекраснее было все вокруг, тем больше сомнений зрело в душе.
– Ты, может быть, думаешь, что они и Бардачёва выдумали? И перестройку? – продолжал допытываться Кеша.
– Не они, а ЦРУ, – назидательно, но с явной иронией поправил Димка.
А я опять сказал:
– Не знаю. И зря вы смеетесь насчет ЦРУ.
– Так ты бы запросил Землю по своим каналам, – разумно предложил капитан.
– Еще двенадцать часов связи не будет, – мрачно сообщил я.
– А по мне так и не надо никаких проверок. Я вчера у Верки минут пять бюстгальтер расстегнуть не мог. Замочек с браком.
– Точно, точно, а у Наденьки трусишки фабрики «Большевичка». Какая американка их оденет? Смеешься, что ли?
– Они – агенты, – процедил я, хотя уже и сам не слишком верил в это.
Не хотел верить. Но, черт возьми, был обязан!
Однако я до сих пор так и не вытянул из Любаши ни-че-го!
И впервые в жизни, ощущая интеллигентскую неловкость, слушал запись, сделанную в душевой, когда там мылись наши гостьи.
– Могучие парни, эти дальники, правда?
– Мосик – орел! Простоват, конечно, но опыт чувствуется.
– А Эдичка такой смешной, девоньки, я не могу!
– Не зря мне по «оральнику» одни пятерки ставили. Этот Казанова теперь от меня просто без ума…
– Слушай, а Эдичка-то сначала ни черта не понял, ну такой смешной, а потом когда я объяснила… Ой, девчонки, это же просто вампир!..
– Но главное, слышите, я сама сколько раз приторчала, бабы! Это вааще!
– Ну, еще бы, дорогая: коньяку нахлесталась, лапки в стороны и до полной отключки!..
– Ой, девочки, а завтра улетать…Может, плюнем на кооператив, останемся?
– На кооператив ты можешь плюнуть. Деньги – личное дело каждого. А вот из комсомола вышибут за срыв графика плановых мероприятий. Ты что, дуреха? Кто в этом году в партию собирался? Забыла уже?
– Да ну ее в баню, эту партию!
– Тише, Надюха! Соображаешь? Здесь же наверняка слушают, как и всюду.
– А и пусть слушают! Что я, своих ребят не найду в Комитете? Любаня поможет. Поможешь, Любаня?
Ну и все в таком же духе.
«Если они агенты, – устало думал я. – То это не просто суперкласс, а ультрасуперлюкс-класс. И значит надо сдаваться. О чем я, Господи? Ведь если так, то я уже давно сдался. С потрохами. И Партию продал, и Комитет за золотые кудри».
А потом прошло двенадцать часов, и появилась связь, но я не стал давать никаких запросов. Я только ребятам сказал, что да, есть подтверждение, чтобы они успокоились на мой счет. А сам я успокоился чуть раньше.
Знаете, после чего я понял, что эти шлендры наши, расейские? Нет, не после того, как они блины принялись печь. И не после того, как перед прогулкой в открытый космос под скафандры стали драные колготки натягивать. Даже не после того, как Любаша оказалась сотрудницей Комитета и мы с ней вспомнили уйму общих знакомых в разных отделах и управлениях. Это все было позже. А понял я, что девки свои в доску, когда они плюнули на контракт, на родной кооператив, на земных начальников – на всё! – и решили остаться с нами до конца полета, а может, и дольше. На вопрос же, не будет ли у них неприятностей с администрацией и с райкомом, Верка загнула такую фразу, какую ни одному американцу ни в одной спецслужбе на Лэнгли-VIII не придумать за всю свою жизнь. Для этого мало русский язык изучить, для этого надо русским родиться!