Здравствуй, 1984-й

Иванов Дмитрий

Пока валялся, было время поразмышлять. Мой нежданный бонус в виде мохнатой лапы в Ростовском обкоме КПСС радует, но он, как я знаю, ненадолго. Что ещё? Спортивные результаты? Тут пока затык, в будущем да, можно попробовать. Получить специальность, ту, что я имел в прошлом теле? Да, деньги платили хорошие. Однако лучше самому платить деньги, чем получать. Бизнес типа челнока или ларька? Мелочь это, да и риски, рэкет никто не отменит. Прицепиться к кому известному и богатому в будущем? Ломает, если честно, да и не понимаю, как. Тоже самое с разными «фейсбуками» и «амазонами». Да, я знаю, что они выстрелят, а не потяну, я же не айтишник, а геодезист. Вот составить карту или

топографический план для постройки разных объектов — это ко мне, много такой работы делал и у нас, и за границей. По Сибири помотался прилично, хорошие связи были в золотодобывающей промышленности, и дамбы и прочие гоки для меня не проблема. Но нет ещё этих объектов, тут не заработать, да и месторождений не открыто большинство ещё. Пока их откроют, пока решат разрабатывать. Тоже мимо.

Хлясь! Бью со злости по столу кулаком. Вот я идиот! Я ведь реально сейчас знаю кучу месторождений, более того, представляю и объёмы! Да, прямо сейчас ещё рано, но вот-вот и эти сведения будут стоить немалых денег. А жизнь-то налаживается! В таком случае мне образование вообще не нужно, хватит и моих восьми классов. Беру список и набрасываю два десятка названий с примерными запасами золота напротив каждого. Россия, Узбекистан, Казахстан, несколько зарубежных. Все молодые и ещё не открытые. Для себя решил рассматривать места, которые до девяносто второго года не открыты были. Почему так? А приватизацию никто пока не отменил, а она начнётся именно в это время. Следом за этим волшебным словом в голове начали появляться подробности. Я припомнил, когда я получил ваучер и когда продал его, также вспомнил, что общепит был приватизирован ещё до ваучеров. Потом я вспомнил, как работал в «комке» и покупал эти ваучеры сам, чтобы перепродать потом днём на рынке. Вспомнил про гиперинфляцию девяносто первого и, особенно, девяносто второго года. Или всё-таки заняться торговлей? Покупать компьютеры за тысячу долларов, а продавать за три тысячи. И на эти три процента жить. Ха-ха-ха. Есть же ещё и фальшивые авизо, схема которых проста до безобразия, деньги можно получать вагонами, а не чемоданами. Клиринг в том же девяносто втором проводился между банками не чаще чем раз в месяц. Но и голову сложить — как делать нечего, да и вообще, не лежит душа к такому обогащению. Хотя, чем оно лучше кражи интеллектуальной собственности, вроде идеи создания социальных сетей.

Возбуждённый такими алчными мыслями уснул поздно, но проспать не дала бабуля, которая будить умела не хуже нашего петуха. Одеваю новую рубаху и новые брюки, пора выглядеть прилично. В классе меня радушно встретили позавчерашние гости.

— Штыба, как сам? — радушно облапил меня Горин, не иначе обласканный Веркой.

Я подсел к Похабу.

— Ну колись, как вам бражка зашла? — ехидно уточняю у кореша.

— Да ну её! Мы пить не смогли. Я отлил батиного самогона — нормально зашло.

— Высекли уже? — якобы сочувственно спросил я, зная его отца и мать.

— Я долил в бутыль воды, никто и не заметит, — гордо сказал выпивоха.

— Смотри, так часто не делай, а то поймёт отец, что градус ниже стал.

На переменке ко мне подошёл разобиженный Складнев и начал выговаривать, что я его не позвал.

— Трепешься много, — осадил я его.

Сижу на большой перемене и наслаждаюсь жидким чаем с горячими булочками с повидлом. Я уже покушал и доволен жизнью и собой. Мои друзья уже ушли, а я не тороплюсь. Тут ко мне подсаживается наш комсорг Зиночка.

— Штыба, твоё предложение принято, — фамильярно начала она. — Комитет комсомола школы принял решение наградить тебя почётной грамотой!

— А не слишком

жирно, — попытался подколоть её я.

— Цени! Это моё решение! Повесишь потом на стенку дома, дети будут смотреть и спрашивать, — окончательно рассмешила меня комсомолка и я чуть не подавился чаем.

— Чего смешного?

— Да детей своих представил, — отмазался я.

Ага, будут смотреть и спрашивать, а чё это за фигня такая — комсомол? Жаль, не помню, когда комсомол развалился, после ГКЧП, вроде. А вот куда имущество делось ВЛКСМ и деньги — это вопрос.

— Завтра последние классные часы, будут с комитета комсомола района, не опаздывай и выгляди опрятно, ну вот как сейчас хоть, — польстила мне Зиночка.

Вот же зараза. «Хоть как сейчас». Да шут с ней. Несмотря на завтрашний последний звонок, у нас экзамены будут только в июне, уже висит список и последний — алгебра письменно — десятого числа. А в среду у нас классный час с оглашением оценок, а потом торжественное вручение аттестата. Перед уходом с урока ко мне подошла Фаранова и попросила отойти.

— Олежку старшего батя вчера наказал, меня тоже дышать заставлял, ты, если он подойдёт к тебе, говори, мол, не знаешь ничего, пили только газировку, — попросила она.

— Да ради бога, это и в моих интересах тоже, — пообещал я.

— Какого бога? Ты что верующий? Ты же комсомолец! — удивилось небесное малолетнее создание.

Я хотел уже опять пошутить как увидел, как дым повалил из закрытого помещения кабинета труда.

«А вот и пожар подоспел»! — подумал я, уже начиная действовать.

Глава 14

Ногой открываю дверь кабинета труда, которая оказалась не заперта и вижу очумелого трудовика, пытающегося залить водой место возгорания, которое оказалось под потолком в распределительной электрической коробке. Ой идиот!

— Стоп! Нельзя тушить водой электричество, — ору ему и выскакиваю обратно в коридор.

Щиток с автоматами рядом, и я выключаю сразу все, не желая разбираться, какой отвечает за кабинет труда. Далее по заранее обдуманной схеме — на пожарную лестницу, хватаю огнетушитель, хвала богам, у Николай Николаевича тут всё в порядке. Бегу с тяжелым цилиндром в кабинет и вижу, что трудовик всё-таки залил водой место возгорания, но ничего не коротнуло из-за моих действий, но и огонь уже охватил часть декоративной отделки деревом стен и потолка. Включаю струю и опустошаю флакон, заливая пожар. За этим меня и застаёт директор, слоном ворвавшийся на место катастрофы.

После пары минут выговора Сусане, высказанных, в основном, с применением нецензурной лексики, а кое-где и сплошняком, без вкраплений, на чистом русском матерном, директор обратил взор на меня.

— Штыба, ты как тут?

— Нормально, стою, с Алёнкой разговариваю, вижу дым, забегаю, а тут замыкание, пришлось свет выключить.

— А водой зачем залил? — спросил директор.

— Это я тушил, — гордо сказал Сусана. — А чем его? Дерево уже загорелось.

Николай Николаевич горестно вздохнул и показал мне глазами на трудовика, мол, смотри с каким идиотом работать приходится.

— И это, Штыба, — он доверительно вполголоса говорит мне. — Сегодня отец Фарановой приходил, ты бы там с ней поаккуратнее, я за тебя поручился, мол, парень с головой.

— Да вы что, Николай Николаевич. Мы просто общаемся, да и уезжаю я.

— Ну ты понял! Иди я этого деятеля ещё потерзаю, — вытолкал меня в коридор он.

— Ну, что там? — с жаром спросила упомянутая Аленка.

— Ерунда, пожар потушил! Э-э! Куда полез включать? — заорал я на паренька полезшего в щиток, не иначе по чьему-то поручению.