Здравствуй, 1984-й
Шрифт:
— Утром к ним поехала машина, а почему краску туда не положили? — спрашивает у неё руководитель.
— Я забыыыыла, — воет Сашок.
Я неожиданно для себя обнимаю девушку за плечи и рыдания постепенно затухают на моей груди. Сергей Сергеевич смотрит на нас насмешливо и идёт сам смотреть фронт работы.
— Коробка из царских запасов, Анатолий не донесёт даже до остановки, — резюмирует он. — Вы его специально такой глупостью заставили заняться?
Девушки сделали вид, что не поняли вопроса, но за минуту нашли мне две сетки, в которые я погрузил по две трёхлитровых
— Толя, — поднимает глаза она. — Ты извини, если что.
— Не бери в голову, давай лучше в кино сходим? — предлагаю ей, ещё раз окинув её взором.
Сашка смеётся:
— Шустрый ты. Я подумаю.
Бреду с краской на автовокзал и тут впереди останавливается жигуль, и я слышу голос:
— Толя, садись, подвезём.
Глава 20
Фарановы! Мама, папа на передних сиденьях и Аленка на заднем.
— Я с удовольствием, — отвечаю на приглашение подвезти. — Только у меня тут краска в банках, дядь Миш, что с ней сделать? В багажник?
— В ноги ставь, — вздыхает дядя Миша. — В багажнике разбиться может.
Он, по-моему, не сильно рад, но перечить жене и любимой дочке не может. Я не тушуюсь, ведь лучше в авто с красивой девочкой, чем в автобусе с храпящей бабкой, заваливавшейся тебе на плечо. Чо? Так и было, пока я ехал сюда! Аленка уже без платка помогает разместить краску у нас между ног. Одну сетку держит сама, вторую я.
— А мы тебя ждали! — радостно палит родителей «бешка», так мы называли учеников из параллельного класса.
— Вот, смотри чего дали, — даю бумажку Аленке, но показываю и родителям.
А пусть не думают, что я мышей не ловлю.
— Красноярск! — ахает она. Я, думала, ты ближе будешь, — грустнеет её мордашка. — Там холодно!
— Красноярск? — заинтересовался дядя Миша. — На КАТЭК дали путевку?
— Нет, в комсомольскую школу. А что за КАТОК?
— Канско — Ачинский — Топливно — Энергетический — Комплекс, — веско говорит дядя Миша. — Комсомольская стройка! Всесоюзная! Уже лет пять строят разрез, город и ГРЭС. У меня свояк там вкалывает, экскаваторщик.
— Это Петька? — вступила в беседу тетя Маша.
— Он денег зарабатывает, как мы с мамой вместе, даже больше, — хвастается батя Алёнки, причем без зависти, а с гордостью, так немногие могут, только очень хорошие люди, по-моему.
— Да я пока в школе буду, мне же ещё десять классов заканчивать.
— Толя, а верно, что ты математику на пятерки сдал? — меняет тему тетя Маша.
— Сдал, меня даже в Москву доцент приезжий заманивал, — не без гордости ответил я.
— Молодец парень, — похвалил отец.
— А я в медицинский хочу, — попыталась вернуть к себе часть внимания Алёнка.
— А какое сейчас самое серьёзное заболевание? — поддержал я тему.
— Рак, наверное, его не лечат у нас хорошо, только ранние стадии, — грустно сказала девчонка.
— Значит надо обследоваться регулярно, и желательно, полностью, — категорично утверждаю я.
— Это конечно, — соглашается Аленка,
— Дождь, что ли собирается? — вдруг озадаченно заметил дядя Миша.
И действительно, небо впереди стремительно чернело, а поскольку ветер дул на нас, то стало очевидно, что скоро пойдет дождик.
«Хм, дождик. Ни буя себе дождик!» — думал я через десять минут, сидя в машине, стоящей на обочине дороги под проливным ливнем.
Мои попутчики также были удивлены таким количеством воды.
— Льёт-то как. Надо с дороги съехать совсем, а то мало ли кто въедет, — озабоченно пробормотал наш водитель и осторожно выехал на обочину дороги, подальше от проезжей части.
Тем временем стена дождя уже закрыла обзор и видимость упала метров до десяти. Звуки дождя убаюкали Аленку, и она уснула на моем плече. Хоть и было неудобно, я её не будил. Родители её разговаривали о своих домашних делах, а мне оставалось тупо смотреть в окно. Вдруг машина, скрипнув, поехала боком куда-то вниз. Дядя Миша встревоженно пытался рассмотреть, куда мы едем, но видно не было, ясно только, что нас несло с обочины в овражек.
«Только бы машина не опрокинулась», — встревоженно подумал я, представляя, что будет с салоном, если вдруг банки с краской разобьются. Для автомобилиста тех лет это будет вселенское горе.
Скорость сползания нарастала, и дядя Миша крикнул:
— Ребята, держитесь, можем перевернуться.
Машина действительно попыталась перевернуться, но встала лишь набок, столкнувшись с чем-то вроде дерева. Аленка, проснувшись, с изумлением обнаружила, что буквально лежит на мне лицом к лицу, и вообще, что-то поза у нас странная.
— Пааап! Что с нами?
Батя её, тем временем, придавил маму, упав на неё и пытался вылезти, открыв дверь. Дверь, очевидно, заклинило, и у него ничего не получалась. Тётя Маша, хоть и ругалась вполголоса, но, похоже, не пострадала.
— Алена, попробуй открыть дверь, тебе ближе, — прошу я уже проснувшуюся окончательно девочку.
— Толя, с ума сошёл, нас зальёт сразу, — отпирается она.
— Она права, — внезапно из-под папы говорит мама.
— Машина может и на крышу перевернуться, тогда кузов поведёт, ремонтировать устанем, — приводит довод отец, а машина и вправду покачивается.
— Алена, дуй к нам, а ты, Толя, попробуй открыть дверку, — командует тетя Маша.
Сверкнули ловкие девичьи ножки, слегка оголив коленки, и я, встав во весь рост, с трудом открываю дверь машины. Хлынувший поток воды меня не смутил и вот я, повиснув на руках, наконец, шлепаюсь в траву. Пиджак я снял, а вот брюкам капец! Следом за мной лезет дядя Миша — им там тесно втроём в одной половине машины. Ему, по причине роста, висеть на руках не надо, он спрыгивает легко, как кузнечик, одарив меня в благодарность камуфляжем из грязи. Сквозь слой воды вижу картину, машина поехала в кювет, где росли деревья, но зацепившись за одно из них, и встав на бок, свой путь закончила. Пока закончила, но ветер и шевеления женского пола в машине грозили дальнейшими неприятностями с переворотом на крышу и прочими радостями.