Здравствуй, 1984-й

Иванов Дмитрий

Следующий день начался с паломничества соседей, потом ещё раз приехал мент и взял показания, а уж потом ближе к вечеру, приехали дед с бабкой малыша. Два ещё полных сил счастливых человека. Приехали не просто так, а с подарком.

Мне подарили магнитолу Эврика-302. Я, разумеется, не стал морщиться, мол, третий класс, а реально обрадовался. Бабка их, конечно, не отпустила просто так, а накрыла стол, и мы просидели до прихода отца, который будучи подшофе радостно включился в празднование.

На последнем звонке

всё было чинно, благородно, по-старому. Зал, украшенный шариками и лозунгами, красивые десятиклассники уже готовящиеся отмечать праздник, бугай-выпускник и девочка с колокольчиком у него на плече. Девочки все в форме, и наши восьмиклассницы и десятиклассницы, смотрится очень неплохо и вызывает ностальгию, на уроки нас не заставляли носить форму, а тут прям цветник. Парни меня одобрительно хлопали по плечам, девочки смотрели благосклонно, и можно было даже подумать, что, при желании, могу с кем-нибудь сблизиться. Однако, Галка вчера вечером выжала из меня все соки.

— Я как представлю, что моя дочка пропадёт, так зубы сводит от страха, — пояснила она свой необычный пыл.

Подошла ко мне и Архарова и позвала опять на игру в «мафию», я обещал подумать. На самом деле я идти не собирался — они уже и без меня играли три раза, и чего-то я им не нужен был. Я не обиделся, но терять время на детскую игру и на замороченные варианты отношений со слабым полом не хотел. Галка сказала, что могу, хоть каждый день приходить и без алкоголя. Я, правда, злоупотреблять не хотел, да и последнее время начал усиленно себя приводить в форму, даже сварганил самодельный боксёрский мешок для отработки ударов.

Ещё через день меня вызвали в город в комитет комсомола. Это или из-за зональной школы или из-за младенца, или обе эти причины. До города ехал на автобусе, директорская машина уже в прошлом. Идя с остановки в горком ВЛКСМ, я вспоминал, как выглядит в будущем этот небольшой городок. Дороги лучше, дома красивее, на месте стадиона церковь блестит куполами, сейчас тоже есть церквушка, но деревянная и неказистая. Зайти, поставить свечку Толяновской маме? Маме за упокой, а малышу за здравие. По пути она, но стрёмно, вдруг увидит кто? А, будь что будет — скажу, что из любопытства зашёл. Захожу, на входе встречает сухонькая старушка и строго спрашивает:

— Крещёный?

— Мама крестила, правда, крестика с собой нет, — сознаюсь я.

Мне выделяют маленький белый крестик, веревочку и на сдачу с рубля свечек и поясняют, куда какую поставить. Быстро делаю дела и намереваюсь идти дальше.

— Толя, Штыба. Здравствуй, здравствуй, — раздаётся сзади знакомый голос.

Глава 19

Обернувшись, вижу Фаранову со статной высокой женщиной — её мамой. Обе в платках и длинных платьях блеклой расцветки. Я всё удивлялся, как такая монументальная женщина родила такую

тростиночку как Аленка.

— Привет, Алён, здрастьте, теть Маш, — приветствую обеих. — Зашёл маме свечку поставил и за малыша найденного.

— И чего ты с таким хорошим парнем не дружила, — с улыбкой тетя Маша гладит мои вихры.

— Мааа-м! — с возмущением тянет ноту протеста Аленка.

— Ладно, пора мне, — пытаюсь закруглить беседу и не смущать девчонку.

— Стой, — строго сказала тетя Маша. — Погляжу, кто на улице идёт, а то нас однажды Николай Николаевич увидел.

Через полминуты мне разрешают выйти наружу. Конспирация, однако!

Так, о душе подумал, теперь можно и о теле. Иду в комитет комсомола, кирпичное двухэтажное здание, заполненное людьми. Там вовсю кипит работа. Ищу нужного человека, некто Корд Саша — инструктор. Хватаю за рукав смазливую мелкорослую блондинку.

— Извини, как мне Александра Корда найти?

— Не Александра, а Александру, — поправляет меня малышка. — Считай, нашёл уже, что хотел?

— Я думал это парень, извини. Я Анатолий Штыба.

— Поздравляю, — пфыкает комсомолка и пытается свалить.

— Да куда ты! Мне сказали тебя найти! — возмущаюсь я.

— А ты кто? — щурит глаза, очевидно близорукая, красотка.

— Штыба! Анатолий! — терпеливым голосом врача-психиатра повторяю я входные данные.

— Я поняла, не глухая. Для чего тебя вызвали, откуда ты приехал?

— А я знаю для чего? Мне наш комсорг школы Зина сказала, — теряюсь я.

Нет, я не ждал оркестра и хлеб-соль, но такое пренебрежение немного цапнуло мою детскую составляющую души. Взрослая ехидно ухмыльнулась и заметила — «Бардак»!

— А, Зиночка! Так бы сразу и сказал! Да, я ей звонила, а ты, значит, претендент на поступление в зональную школу? И за какие заслуги? — строго спросила комсомолка.

Мне происходящее активно не нравилось. Что значит претендент? И что за допрос?

— Александра, мне тут в коридоре отчитываться? Ты в курсе, что на допрос повестками вызывают, а не через Зиночку. И что за школа? Можно подробнее? — делаю вид недалекого парня.

— Зональная, в Красноярске, сегодня утром пришло направление на тебя из комитета комсомола области, не придуривайся! Откуда ты вылез? — почти зло спрашивает она.

— А ты сама, что ли, хотела туда поехать? В Красноярск? «Так там девять месяцев полярная зима, дети рахитами вырастут», — издеваясь над ней, выдаю цитату из кинофильма будущего.

— Есть и другие школы, где девять месяцев лето, — не понимает моей издёвки она.

— Харе! Зачем ты меня вызвала, я понял, я домой поеду, раз других вопросов нет, — поворачиваюсь к ней тылом и ухожу.

— Стой, — пыхтит она, уцепившись за мои брюки.

Но я сильнее, и тащу как паровоз упирающуюся комсомолку к выходу.