Здравствуй, 1984-й
Шрифт:
– Песни пел, мы тебя чуть не пришибли. Мерзкий такой голос у тебя, оказывается, тетки тебя и утащили после этого в машину, – неожиданно говорит Кондрат.
– Тоже записали?
– Да там бред какой-то, вроде «невозможно сложная у Путина стезя, вроде бы ему все можно, но нельзя», – и так раз сорок подряд. Как не утопили, не пойму! – неожиданно эмоционально говорит мой друг.
«Ну, это еще нормально, – решаю я, – Шнур, конечно, не ангел, но песня не антисоветская».
– Хорошо, что не пришибли, – вслух говорю я и, переводя
Там плескалось килограммов пятнадцать сазанов навскидку!
– Улов хорош! – искренне говорю я.
– Так тут дней пять прикармливал Саныч, он приедет к обеду, – пояснил Кондрат.
– Душу отвел! Спасибо, пацаны, – сказал Платоныч.
Разбудили Похаба, подошли девушки, стали пить чай. Я не поленился и сбегал в машину за лопатой, потом выкопал ямку для мусора. Никто не помог. А я вот по-другому уже не могу.
Я обменялся контактами с женщинами. У обеих телефона дома не было, но они дали свой рабочий. Сидят вдвоем в кабинете. Я смог записать только свой местный адрес, телефона у нас не было. Но пообещал, как поступлю в школу в Красноярске, наберу их.
– Толя, а что Похаб, не врет, что ли? – вполголоса спросил Кондрат, когда наши гости собирались уезжать. – У него было с Маринкой?
– Я им свечку не держал, но уверен, что да, – киваю головой.
– Что ты мне-то не сказал, – раздосадованно выдохнул друг.
– Да вас с Платонычем от сазанов не оттащить было, – попенял я.
– Да, я такого клева никогда не видел. Рыбу куда только девать? Платоныч сказал, что одну брату возьмет, и все, – тут же забыл про секс Кондрат.
– И я возьму парочку. Да заморозь ты их, – советую ему.
– Как я заморожу? У нас и морозилки-то дома нет, как у вас, – говорит он. – Забирай все, мне самому двух штук хватит, на уху да пожарить.
Точно, это мы богато живем, а откуда у Кондрата морозилка? Батя его, когда не в отсидке, все пробухивает, одна мать всю семью тащит. Кондрат, собственно, поэтому и ушел из школы после восьмого класса.
– Посмотрим. Там у нас все мясом забито, но попробую вместить, – успокаиваю я его.
– И шашлык вкусный у тебя. А то я, как в школьную столовку ходить перестал, так и забыл, как мясо выглядит, тут только оторвался, – просто радуется парень.
Неудобно как! Я никогда не интересовался такими вещами, хотя часто был в гостях у друга. Надо будет ему мяса подогнать. У бабки спрошу.
Тем временем гости собрались и, попрощавшись, поехали в город. Меня Оксанка поцеловала у всех на виду взасос, а Маринка шлепнула по заднице. Впрочем, она и Похаба шлепнула. Кондрат смотрел на это завистливо, однако рыбалка в его голове пока побеждала гормоны.
К обеду стали собираться домой, когда приехал рыбак, который делал подкормку. Приехал он на древнем мотоцикле «Минск», зато удочки у него были новые, импортные.
– Вы чего, только приехали? – оглядев окрестности, удивленно спросил он.
– Нет, смотри, рыбы
– Чисто тут, давно так не было. Все деревяшки горелые пропали, бутылки вот там валялись, нет их, а там банки консервные. Убрались, что ли?
– Это вон Толик закопал все, чистюля такой стал, – кивнул на меня Кондрат.
– Это ты? Какой Толик? Сын бригадира убойного цеха в колхозе? Видел тебя с ним как-то, – прищурился он и, дождавшись моего утвердительного кивка, уважительно сказал: – Знаю твоего батю, телка мне колол прошлый год. Тот да, порядку научит кого хочешь, у него в цеху все блестит, как у кота яйца.
Я, когда был у бати, внимания на порядок не обратил, но чистоту он действительно любил – баня через день, и хотя по дому порхает бабуля, я, как попал в тело Толика, убираю сам свою комнату.
Вниз к озеру на мотоцикле было легко заехать, а вот в гору поднимались с трудом. Хорошо, рыбак Саныч помог вытолкать транспортное средство наверх.
Едем той же дорогой назад. И надо же, в лесозащитке стоит знакомая молоковозка, и в окне виднеются задранные женские ноги. Мы даже с парнями посвистели им, но мешать не стали.
Приехав домой, я первым делом пошел смотреть место в морозилке. У нас, кроме трехкамерного холодильника «ЗиЛ» стояла морозилка «Минск-17», купленная чуть ли не при маме еще, но исправно морозящая. Сколько я помню, в «ЗиЛе» морозилка была только под бабкино масло и прочее, так как там мороза большого не было, а вот «Минск» работал как зверь и, как и ожидалось, почти весь был забит мясом. Тут выходит трезвый еще отец и видит рыбу, что я притащил для заморозки.
– Ого, рыбина какая! – удивляется он.
– Это Кондрат наловил, ну и мне отдал, у него хранить негде, – говорю я и прикидываю, сколько штук могу сохранить, заморозив.
– Я возьму рыбину? Поеду в гости, – деловито спросил отец, заодно сообщая, что я лишусь мопеда вот-вот.
– Бери, он нам отдал, может, я ему мяса взамен дам, а то места нет? – интересуюсь я.
– Давай, – инфантильно кивает отец и, спохватившись, говорит: – Только пешком к нему иди, мопед мне нужен, уедешь опять на неделю, – ворчит он.
Пользуясь разрешением, беру свинины килограмма два и баранины столько же и радостный иду к Кондрату.
– Ну и зачем? – спросил Кондрат, глядя на мясо.
– Бери, у нас еще много, – убеждаю я, думая, что он отказывается из гордости. – Это взамен рыбы отец дал.
– Мне что рыбу, что мясо некуда ложить, – сообщает очевидную вещь он.
– Класть, – на автомате поправляю я, думая, что реально тупанул, и придется тащить кусок мяса назад.
– Да класть на ложить, – говорит Кондрат и ржет: – Давай шашлык опять организуем?
– А батя твой?
– С трезвяка его увезли на пятнадцать суток, денег-то нет заплатить штраф. Вернется злой, конечно, надо будет пару дней переждать в землянке.