Здравствуй, Мир!
Шрифт:
Да и не очень любят «прямое» вплавление мастера, считая его больше уделом кустарей и… извращенцев.
Почему? Из-за слишком большой вариативности результата вплавления, зависящего от концентрации проводящего операцию разумного. Рунно-температурный способ значительно выигрывает в плане гарантированной повторяемости и предсказуемости результата. Что при массовом производстве — большой и важный плюс.
Ну а вторая причина: боль. Боль реально очень сильная! И чтобы быть готовым терпеть её изо дня в день, во время самой обычной, рутинной работы… надо действительно быть извращенцем.
Я? А что я? Я не мазохист.
Потом. Когда угол появится.
А сейчас я в поле. И использую «полевой» метод.
И, чем больше я его использую, тем больше понимаю его невероятную универсальность.
К примеру, свой первый револьвер я делал уже без станка. Каждую деталь для него я формовал уже непосредственно «ядрами». И соединял затем тоже «ядрами». Результат? Получилось что-то вроде классического «Кавалерийского Кольта» времён Дикого Запада. Для стрельбы на вскидку и от бедра — самое то. На дистанции от метра до двадцати метров — самое то.
Нет, понятно, что можно было изобразить и что-нибудь посовременнее, вроде той же «Анаконды», или даже «Стечкина» (ну, это я, конечно, разгубастился, да). Можно. Но я не знаю их конструкций в достаточной степени, чтобы воспроизвести. А с Кольтом… ну, его оригинальную конструкцию я тоже не особенно-то себе представляю, только в общих чертах. Но: что не знаю, то сам додумал. За основу же взял только принцип и форму.
В результате: если прикинуть, то я потратил на его создание в четыре раза больше «ядер», чем, если бы делал его на нормальном оборудовании, а не «на коленке». То есть, он вышел у меня в четыре раза дороже, чем мог бы!!! При таком подходе к производству — действительно разоришься.
Но… второй и третий револьверы я делал точно так же, как и первый. Почему? Да просто потому, что так было проще, а «ядер» у меня в запасе — хоть жопой жуй. Так к чему обламываться и экономить? В конце концов: деньги для жизни, а не жизнь для денег. И это принципиальная разница в подходах и мировоззрении.
После проведения памятной операции, на пару дней я затихарился в холмах. Залип над модернизацией своего оружия с учётом получения новых материалов. Да и… неспокойно было мне. Свербело чутьё на неприятности. Стрёмно почему-то было.
Но, за эти два дня мой «Ремингтон» в «Баррет» переименовался. Ну и револьвер у меня появился четвёртый, так как снова оказаться в ситуации, когда от смерти меня будут отделять всего два оставшихся в запасе патрона — нет уж. Не хочу. Запас, как известно, в жопу не… кхм. Ладно, не будем цитировать старые пошлые анекдоты про попов. А то вы ещё меня в «оскорблении чувств верующих» обвинить попытаетесь, статья 148 УК РФ…
А чуялка свербела не просто так: нежить-таки, наконец, обратила на моё существование внимание. Спустя три с половиной месяца после начала моей «охоты» на них. И это я ещё себя «Зорким Глазом» звал, ага.
Хотя, с другой стороны, что такое для них рядовые скелеты? Мелочь. Естественная убыль. Незначительные потери. Укус комариный. А вот восемь умертвий — это уже серьёзно. Откуда восемь? Ну: три в крайней вылазке и пять до неё. Тех я просто расстреливал с расстояния, не рискуя спускаться за трофеями.
В общем, нежить долины,
Начать с того, что эти твари устроили на меня засаду возле той заводи, в которой я обычно купался. И было их много. И под землёй, и на поверхности. Я все четыре револьвера расстрелял по семь «пуль». Причём, ни одной «в молоко» не ушло — трудно промахнуться, когда бьёшь практически в упор.
И всех четырёх револьверов не хватило, чтобы отбиться. Но их оказалось достаточно, чтобы пробить себе путь к воде и дальше к болотистым зарослям. Там уже нежить заметно замедлилась — всё же не зря я заранее разведку тех мест проводил. Все трясины и топи обошёл, в отличии от скелетов, которые ломанулись напрямки…
Но, всё равно — еле оторвался. Шустрые твари! Если бы, по пути, не отстреливался, на ходу дозаряжаясь, то, скорее всего, и не ушёл бы.
Но этой засадой всё не закончилось. Можно сказать, что только лишь началось!
***
Глава 62
***
Пять часов пешего перехода по крутым холмам, по самым непроходимым их частям. Мокрый, грязный, вонючий, как гуль. К концу этого перехода я мало чем от этого самого гуля уже отличался. Ну, разве только тем, что я — опаснее гуля. Намного опаснее.
Что тут же и доказал, сняв из своего «Баррета», ставшего после модернизации десятизарядным с «повторительной» механической системой бокового поворотного затвора (всё ж таки я взялся за частичное копирование «Мосинки»… или «Маузера 98к». Не уверен, от чего в результате позаимствовал больше), стоящее на стрёме возле моего Трона умертвие.
И всю его свиту. Никому из них не дал убежать, хоть они и пытались — стреляю я быстро. И метко. Десять «пуль» из «Баррета» плюс четырнадцать «пуль» из оставшихся двух револьверов (два пришлось бросить возле купальни. Там не было времени на то, чтобы раздумывать или наклоняться их поднимать. Там вопрос о выживании стоял, а не о сохранении материальных ценностей). Ну и три броска молота, так как «патронов» всё-таки не хватило на всю свиту сразу.
Пополнение запаса «ядер» — это, конечно, хорошо. Но оставаться возле Трона, если тут уже один раз появились разведчики, было нельзя. Так что, к тому моменту, как в овраг вошла новая группа нежити, втрое большая, чем до того, меня в этом овраге уже не было.
Дальше? Дальше было прочёсывание холмов развёрнутым строем-цепью мертвяков. В одном и в противоположном направлении, навстречу друг другу. Пять или шесть сотен E и D-ранговых живых мертвецов под оперативным управлением-координированием нескольких десятков C-ранговых умертвий. Пипец!
И ведь не одни они. Я буквально всей кожей чувствовал, что в этот раз действиями относительно тупой нежити руководил кто-то гораздо более серьёзный и опасный. Руководил и наблюдал.
Я даже успел порадоваться тому, какой я двинутый и профдеформированный параноик, что успел за прошедшие месяцы в этих холмах накопать «вьетнамских нор» и снайперских схронов. Это ещё перед тем, как начать апробацию «Ремингтона». Начинать стрелять по умертвиям было настолько сыкотно и стрёмно, что я чуть ли не все холмы изрыл, готовя себе пути отхода, лежки и долговременные укрытия для отрыва от преследования.