Здравствуй – прощай!
Шрифт:
Вспомнили историю о последнем «дембеле», когда залетевшего на чем-то рядового заставили чистить нужник по «дембельскому аккорду». Когда всё было сделано, солдат бросил гранату в дырку офицерского туалета, а потом, уезжая, подарил чеку от гранаты своему, оставшемуся сержанту.
Туалет срочно закопали, но это не помогло. Когда уже рыли новую яму, то от резонанса проезжающей машины граната сработала. Потом, разбросанное взрывом дерьмо убирали все вместе, очень долго. На этом участке можно было разбить огород, очень обильным оказался бы урожай!
Мансуров, ярко выраженный азиат с колесообразными кривыми ногами, потомственный кочевник из далекого Оренбурга, хорошо помнил эту историю и кивал в знак согласия. Впрочем, кивал он очень часто и по любому поводу. История его предков, которые ещё под Пугачёвым ходили на восстание, явно не давала ему покоя. Потом, вдруг, он вернулся из прошлого,
— Кто был ничем, тот станет всем!
Так как сам он не курил, а с никотиновою привязанностью подчиненных боролся собственным примером, то есть такого примера не подавал, то потребовал заканчивать разговоры и выходить строиться, как будто никакого нападения совсем не было.
Соседний артиллерийский дивизион последний раз перекопал снарядами подозрительное место, снёс по пути пару зданий в кишлаке, там долго по этому поводу негодовали. Солдаты отметили, что если есть жертвы, то приедут за выкупом к полковому командованию. К артиллеристам ходить бесполезно.
Как-то произошёл такой случай: во время марш-броска танковая колонна на дороге переехала или протаранила легковую машину местного аборигена, тот создал своим транспортом пробку при движении. Каким-то образом он выследил именно тот танк, который, по его мнению, был виновником в ДТП и потребовал себе разумную компенсацию. Сумма была скромной, но в натуральном виде это выглядело примерно так: тысяча четыреста литров дизельного топлива, тысяча двести литров бензина, четыре мешка риса, четыре мешка сахара, два мешка муки, банку растительного жира, ящик говяжьей тушенки и что-то ещё. Самым интересным моментом в этой истории оказалось, что всё требовалось не за транспортное средство, а за гибель родственника, сидящего в той машине за рулём. Потом выяснилось от него, что пострадали также пассажиры, но они были женщины, поэтому ничего за них пострадавшая сторона не просила! Командир полка долго не мог понять суть этого вопроса, спустил своему заму во всём разобраться должным образом, посчитал эту историю дурным анекдотом. Замкомандира полка оказался мужиком дотошным и прижимистым, сначала во всём разобрался сам, потом отправил одного прапорщика с сержантом, чтобы сделать предложение, приемлемое для двух сторон. Как шли переговоры дальше, история умалчивает, но обиженная сторона была рада минимуму: бочка солярки, бочка бензина, по мешку сахара, муки и риса. Взяли расписку об отказе от претензий за сломанную машину, пассажиров в которой не было в помине, а водитель был сам потерпевший в этой истории.
Но вот и всё, вышли на построение. Плац — это голый пустырь с одиноким штоком для красного флага, днём всегда поднятого. Рядом со штоком стоял одинокий капитан, он находился здесь давно, вероятно, что вышел ещё до обстрела, теперь удивлённо таращил глаза и ждал, когда же все встанут, наконец-то. Подтянулись офицеры, оценили наличие личного состава во взводах, в батареях, отчитались. Дальше всё протекало как в обычный осенний вечер. Так получилось, что очередное звание для командира где-то на тот момент задержалось в пути, поэтому он командовал даже двумя майорами, которые, сами понимаете, были старше его по званию, двумя капитанами, то есть равными ему по званию офицерами, и несколькими старшими лейтенантами и просто лейтенантами, прапорщиками, сержантами и солдатами. Сказать, что он был суров, это не сказать ничего, он был просто зверски суровым мужиком, который чаще бил «за дело» по лицу, чем это можно было нормально объяснить. Впрочем, нормальный врач мог бы диссертацию на этом случае защитить.
Однажды он снял бойца с поста внутреннего караула за то, что тот разговаривал с земляками через колючую проволоку, отправил его на гауптвахту в гарнизон полка, это было на тот момент необычно. Затраты на транспортировку и с соответствующей надлежащей данному случаю охраной! Через десятки километров по чужой территории! Расправиться с солдатом, действуя обычным мордобоем, он почему-то не смог. Чем бы такое закончилось, об этом судить трудно. Рядовому повезло, тот был при исполнении обязанностей караульного. Но так как боец был водителем бензовоза и всегда отправлялся в сложные командировки, а также был «земелей» дивизионного старшины, то дело замяли, так и не предъявив обвинений. Правда, на «губе» солдат отсидел сутки. Уважать его от этого не перестали. Парень, плохо говорящий на русском языке, с воодушевлением потом рассказывал о своём приключении.
В другой раз он просто смазал по щеке лейтенанту, когда тот огрызнулся по какому-то поводу. Лейтенант, спросонья, чуть не ответил ударом снизу. Но что-то его удержало, поэтому он потерял тогда
Единственный человек, который дал сдачи командиру, был старший прапорщик Ах — ов. Он оказался человеком той же, суровой закалки. Командир «БМП-1», орденоносец, много «боевых выходов» за плечами, отъявленный нарушитель внутреннего правопорядка в расположении, он также порой молотил своих бойцов, призывая к порядку! Его заслуженное звание было потолком в служебной карьере, свои два года он в Афганистане отбыл, с этой стороны терять ему было нечего. Любимые выражения, типа:«Свиньи, Сволочи, Ублюдки, п***сы/ Строиться!».
— Да, ты хоть хер соси, хоть в космос летай! А статьи Устава мне должен знать, перед заступлением в караул все прочитать!
Его хорошо должны помнить десантники, выходцы из термезских учебных частей. Сам он был невысоким, плюгавым, иначе не скажешь, но держался таким орлом, что, казалось, его и «соплей не перешибешь». Удар мог держать даже очень пьяный. Наверное, все помнят американские вестерны, где главный герой обязательно молотит только кулаками, где его прессуют почем зря, потому ещё удивляешься, как он держится после этого? Старший прапорщик мог выстоять в любой драке, это была гремучая смесь бахвальства, настырности и поразительной стойкости. Вот уж, как говорится, всё в корень шло!
Глава 19. Новый год
Все нормальные люди встречают праздник Нового Года в тесном семейном кругу. Это мероприятие сугубо личное, ничем не омраченное, даже сказочное. Надо сказать, что всё связанное со временем для человека всегда было сказкой. Молодёжь встречает этот праздник отдельно, это понятно. Сослуживцы, которые смотрели друг на друга в течение целого рабочего года тоже почему-то встречают этот праздник отдельно от семьи или только со своими половинками в знак выражения своего широкого внимания боссу. Начальник, это единственный кто пришёл, чтобы «оторваться по полной программе» или по привычке решил проверить процент посещаемости данного, новогоднего мероприятия! Но это пример корпоративной вечеринки. Есть ещё служебные командировки, спонтанные встречи, когда несбыточные мечты вдруг воплощаются в необузданный, настольный натюрморт. Казалось, сама командировка ставит крест на празднике, но везде живут люди, они всегда откликнутся на бой часов со Спасской башни. Все они, конечно, подсознательно готовились к празднику. Теперь, встретившись, начинают внутренне «подогреваться», пробуя напитки, потом встречать Новый Год по другим часовым поясам, а затем обязательно слушают речь — обращение руководителя страны, «Великого Кормчего».
Но есть что-то среднее между командировкой и корпоративным мероприятием. Когда молодёжь вынуждена отмечать праздник вне семьи, как бы им этого ни хотелось.
Например, в «зоне» или в Армии. В Зенитном Ракетном Дивизионе к празднику Нового Года готовились в два этапа. Так офицеры организовали баню с бассейном, пригласили обслуживающий персонал из полка, «исключительно на Новогоднее Мероприятие», заготовили «жидкий» ресурс, заказали импортные продукты в магазине. Вот солдатам было разрешено приготовить помещение казарм к празднику, просмотреть Новогодние телевизионные программы по телевизору и устроить небольшой банкет. «Четкости» на столе также были из товаров «Военторга», обычно производства стран дружеского, социалистического лагеря. Солдаты для этого скинулись из ежемесячной оплаты небольшой суммой чеков, денежных знаков. Из питьевых напитков — фруктовые соки, лимонады, содовые напитки и компоты. Всё это радовало глаз, пока выстраивалось на «Г-образном» столе. Дежурным офицером оказался заместитель по вооруженной части, из старой когорты, человек среднего возраста, отслуживший положенные два года, побывавший в отпуске, а теперь дотягивает свои дни до замены. Поясняя появление прекрасного пола на территории дивизиона, он, кося заплывшим глазом, объявил, что, мол, «вы, сопляки, баб ещё не нюхали, поэтому у вас и проблем быть не может, и, что самое главное — это яйца не звенят, а им, сам бог велел сеять и так далее». Тут же предупредил, чтобы никто из солдат не роился возле бани в указанный период времени.
Была такая национальная русская традиция — рассматривать и обсуждать появление в оконных стёклах очаровательных головок или на скамейке, во время перекура. Баня была небольшой, но неплохо продуманной, имелся маленький бассейн, куда заливали холодную питьевую воду. Сам момент погружения в этот бассейн очень хорошо был виден в окне издалека. Вот у соседей, артиллеристов, баня была просторной и вместительной. Какой-то умелец узорами вывел всю историю артиллерии на облицовочных досках. Там даже была комната отдыха.