Здравствуйте, доктор! Записки пациентов
Шрифт:
Однажды стоявший за мною дедушка в гипсе сказал:
— Главное, чтобы все понимали: можно делать только один звонок. Только один.
— Может быть, за то время, за которое кто-то делает один звонок, я могу сделать пять, — сказала я.
— Но… Видите ли… — возразил дедушка, взволнованно поглаживая завоевавшийся с грязью бинтик. — Поймите, существует этика.
Так или иначе, я всегда соблюдала правила.
— Как ты? — спрашивал Ден.
— Отлично.
— Что тебе привезти? Чего тебе хочется?
— Мне хочется бегать
— Так я и знал.
Я клала трубку. И шла стоять вторую очередь.
— Что тебе привезти? — спрашивал Саша.
— Чайную ложку.
В палате лежали по трое. Каждые две палаты объединялись в бокс: шесть койко-мест. На шестерых — один душ и один туалет; с больницей мне повезло. У Аси болел позвоночник. В сорок три года она перестала ходить. Врачи боролись полгода. Ася поднялась на ноги за две недели до моего появления. У Светы кружилась голова.
— Свекровь мутит воду, — жаловалась Света.
— В глаз ей просто надо, — советовала Ася.
— Если что-то случится… — рассуждала Света. — Муж меня бросит.
— Ты еще молодая, — отвечала Ася. — Впереди вся жизнь.
— Ага, — соглашалась Света. — Но, понимаешь, мужиков-то мало. А среди мужиков, которые есть, нормальных — очень мало. А среди них уже совсем мало тех, кому нужна парализованная женщина с двумя детьми.
— Не заморачивайся на детей, — парировала Ася. — Тебе их после инсульта все равно никто не отдаст. А в доме инвалидов найдешь себе парня. Хорошего. На колясочке.
Как-то у нас перегорела переносная прикроватная лампа.
— Ей без лампы нельзя, — сказала Ася обо мне. И пошла в соседнюю палату бокса. Там лежали три женщины, за шестьдесят. Ася пнула их дверь и приветствовала: — Салют, девчонки! Дайте лампу настольную. Наша перегорела. А у нас девочка — пишет. Ей без лампы — никак.
— Нам тоже никак, — отвертелись девчонки.
— Я читаю, например, — уточнила одна.
— Что, и после одиннадцати тоже читаете? — поинтересовалась Ася.
— Это наше личное дело вообще-то, — ответили ей.
— Ладно, — сказала Ася. И хлопнула дверью.
Вечером мы ели сухофрукты с орехами и обсуждали мужчин.
Неожиданно Ася перебила беседу, подмигнув:
— Ща. Бабы, сори, одну сек.
Мы замолчали. Ася несколько раз грубо ударила в стену кулаком.
— Слышь, ты, сука?! — крикнула Ася. Так громко, чтобы через стену все было понятно. — Чего спишь-то? Читай давай!
* * *
Оля Николаевна привезла нам Библию.
— Выпишешься, а книгу оставь, — сказала Ася. — Я ее сохраню на память об этих днях.
— Че за книга? — спросила Света. (Иногда она не могла вращать головой, и часть происходившего оставалась для нее за кадром.)
— Во! — Ася подняла Библию так, чтобы Свете было видно. — Я лично здесь фигурирую под фамилией Иисус.
— Господи, Ась… — вздохнула Света. — Какой
Голова у Светы кружилась третий год подряд. Каждый день. За это Свету разлюбил муж.
— Ну? — спросила Ася. — О чем сегодня будем разговаривать? — Она прошлась по палате. Толкнула дверь плечом. Встала в проеме и ораторски прокашлялась. — Светлана… Скажи-ка мне, любезная подруга, сколько оргазмов ты можешь испытать подряд? — спросила Ася чуть через плечо — так, чтобы зрелым дамам в соседней палате было слышно.
— Ну… — Света задумалась. — Во-первых, у нас на кухне всегда сидит бабушка…
— Так, с вами все ясно, — оборвала Ася. — А ты?
— А я вообще испытываю оргазм только с Ленчиком, — сказала я.
— Это который все время привозит гранатовый сок?
— Да.
— Поддонок, — отметила Ася. — Слушай, давно хотела спросить. Вот ты все время спишь с подонками. А что ж Библия? Не защищает?
В больнице наступила весна. Мы приноровились спать при открытой форточке. На улице стаивали снега. Блестела льдистая грязь. Лаяли собаки. В темноте можно было представить, что за окном — деревня. Завтра утром бабушка испечет блины.
Мужчины начали привозить не только продукты, но и цветы. Мы убирали розами палату, сестринскую и вестибюль. Когда мое состояние улучшилось, я стала принимать гостей и в вестибюле. Там было красиво. Автомат с горячими напитками. Столик. Диван. На нем отлично смотрелась Уля. По тем временам она работала штатной проституткой в самой дорогой гостинице Петербурга.
— Откуда у тебя эта ложечка? — спросила Уля.
— Саша привез, — ответила я.
— Ха-ха-ха. — Уля запрокинула голову. — Это ж наша. С лобби бара. Спиздил ложечку. Русский! Через магазин — лень. А смотри-ка, ходит, значит, к нам. Трахает наших девочек.
— Может быть, он у вас проводит деловые переговоры.
— Может, — кивнула Уля. — Может быть, проводит.
Как-то раз в травматологию пришли практиканты из мединститута. Меня пригласили в комнату. Посадили на стул. Практиканты показали мне квадратик цветной бумаги.
— Скажите, какой это цвет? — спросили молодые студенты.
— Если без вспышки, то при диафрагме 3,5 и выдержке 0,7 он будет желтым с зеленцой, — ответила я.
— Это ваше второе сотрясение. Когда было первое? — спросили они.
— Давно. В восьмом классе, — ответила я.
— Как это произошло?
— Меня ударили головой о камень.
— И что было дальше?
— Я перестала ходить на улицу.
— И?
— И начала пить.
— Не выходя на улицу?
Взрослые врачи курили на лестнице. Некому было сказать: дети, вы ведете себя безобразно.
Ася подслушивала под дверью. Когда я вышла от практикантов, она сказала:
— Слышь, давай ты запишешь эту сцену и Задорнову отправим?!
* * *