Здравствуйте, Эмиль Золя!

Лану Арман

Закон запрещает привлекать вторично за то же самое преступление оправданного подсудимого, даже если тот впоследствии сознается. Эстергази во всеуслышание заявляет, что это он написал бордеро. Антидрейфусары моментально отворачиваются от этого человека, которому покровительствовали, которым восхищались, и представляют его как провокатора, состоящего на службе у евреев и продавшегося Синдикату, дабы служить подставным лицом вместо Дрейфуса. Принц Орлеанский, пожавший руку Эстергази, теперь пытается отрицать этот факт [175] .

175

Напрасно.

Об этом сообщили десяток журналистов и очевидцев.

Адвокат Морнар поддерживает кассацию Золя в Кассационном суде. По существу, исковое заявление должно было бы исходить не от военного министра, а от опозоренного военного суда. 2 апреля приговор отменен. Мано, член Кассационного суда, сожалеет о неудачном и невоздержанном выражении Золя «по приказу», но тем не менее заявляет:

— Неужели вся честно и благородно прожитая жизнь не послужит защитой самым достойным людям от столь позорных оценок?

Как бы ни честили судей, как бы ни порицал Мелин Мано — все дело приходилось начинать сызнова!

И вот офицеры военного суда решают сами подать жалобу на писателя. Но вместо того чтобы, воспользовавшись случаем, иссечь язву, они еще больше суживают платформу обвинения. Они берут только три строки из «Я обвиняю!..» и передают дело в суд присяжных департамента Сены-и-Уазы. 23 мая назначается второй суд над Золя. На этот раз в Версале. Адвокат Лабори протестует: Золя проживает в Париже. Статья была опубликована в Париже. Причем тут Версаль? Протест отклонен. Адвокат подает протест в Кассационную коллегию. Суд отложен.

В мае происходят выборы. Палата полевела. Дрейфусары одерживают победу, и жесткое давление правительства сначала ослабевает, а затем и вовсе прекращается. Председателем кабинета министров становится Анри Бриссон, сторонник пересмотра.

Годфруа Кавеньяк, потомок члена Конвента, голосовавшего за смерть Людовика XVI, сына Луи-Эжена Кавеньяка, карателя июньской революции 1848 года, отпрыск семьи республиканцев, одинаково жестоких и по отношению к восставшему народу, и по отношению к аристократам, противник пересмотра, включается в борьбу.

7 июля Годфруа Кавеньяк, отвечая на запрос в Палате, заявляет, что он убежден в виновности Дрейфуса. Он перечисляет свои «улики», которые извлек из досье, еще раз обработанного полковником Анри: пресловутый документ с упоминанием об «этом каналье Д.» и опять-таки «признание» Дрейфуса, сделанное им Лебрен-Рено [176] . Палата решает обнародовать речь Кавеньяка. Секретное досье распространяется по всем мэриям Франции!

Дело опять попадает в какой-то мутный водоворот. Теперь у судьи Бертюлюса имеются доказательства того, что один из подложных документов, представленных полковником Анри, сфабрикован потаскухой Пэи. Он извещает прокурора Республики Фейолея о том, что намерен подписать ордер на арест Эстергази и Пэи. Антидрейфусар Фейолей противится этому. И когда министр юстиции дает Бертюлюсу запоздалое разрешение на обыск у Эстергази, Фейолей немедленно поручает следователю Альберу Фабру вести дело Пикара. Око за око!

176

До сих пор этот факт остается невыясненным. Официально Лебрен-Рено никогда не опровергал своего показания о том, что в день публичного разжалования Дрейфус во всем сознался. Но, во-первых, это сомнительное показание остается единственным; во-вторых, свидетели заявляли о том, что в частных беседах Лебрен-Рено отказался от своих слов; в-третьих, на процессе Золя Форцинетти, начальник тюрьмы

Шерш-Миди, сказал Лебрен-Рено во всеуслышание:

«Не прошло и полгода, как вы сказали мне, сударь, что Дрейфус никогда ни в чем не сознавался. Если впоследствии вы утверждали противное, значит вы — лжец!»

Лебрен-Рено ничего не ответил ему. (Стенограмма процесса).

При обыске у Пэи Бертюлюс находит кепи Эстергази и выворачивает подкладку. Не больше, чем на миллиметр. Под картонной прокладкой спрятан «освободительный документ», которым граф угрожал Феликсу Фору — таинственная бумага, якобы похищенная в Военном министерстве и врученная Эстергази «дамой под вуалью». Это последняя ставка Эстергази. Но тут появляется сам Эстергази.

Бертюлюс арестовывает его за подлог и за использование подлога. Майор вопит:

— Я не буду молчать! Расскажу все! Все! Все!

В полночь девку Пэи отправляют в Сен-Лазар, а Эстергази в Санте. Тогда расторопный следователь Фабр немедленно препровождает Пикара вслед за Эстергази. Зуб за зуб!

Вот в какой обстановке должен был начаться второй процесс Золя в Версале 18 июля.

Закусив у Жоржа Шарпантье, Золя и Лабори садятся в автомобиль, который ведет Фаскель. Машина набирает скорость. Золя любит быструю езду. Однако при выезде из Вирофлэ приходится сбавить газ: фыркающий автомобиль окружают полицейские на велосипедах.

Во Дворце правосудия их поджидает человек в котелке. Это — Мукен, начальник муниципальной полиции. Нам повезло, ибо мы сможем проследить весь процесс, минута за минутой, благодаря недремлющему оку полиции [177] .

В 11.15 Мукет телеграфирует:

«Гг. Золя и Демулен прибыли в И часов… Никаких инцидентов, никаких выкриков. Мною приняты все меры, одобренные г-ном префектом. У здания толпится около трехсот человек».

«13. 40. Судопроизводство началось в полдень. До переклички присяжных адвокат Лабори заявил о неприемлемости гражданского истца. Суд отверг это заявление. Тогда Лабори немедленно подал заявление о том, что дело Золя должно рассматриваться в связи с Делом Дрейфуса… Снаружи народу немного, зал суда переполнен, но всюду спокойно».

177

Государственные архивы.

Мукен поспешно возвращается в зал заседаний. Его помощники следят за анархистами, так как полицейский знает от шпиков, что те хотят спровоцировать инцидент.

«14. 20. Суд удалился для обсуждения заявления адвоката Лабори. Оно отвергнуто. Тотчас же Лабори заявил, что это решение должно быть утверждено Кассационным судом. Генеральный прокурор отверг это заявление, и суд еще раз удалился на совещание».

«14. 35. В тот момент, когда судьи выходили из зала, произошел бурный инцидент на глазах у всех присутствующих между гг. Деруледом, Юбаром и Рейнахом. Первые двое обозвали Рейнаха продажной шкурой и несколько раз крикнули ему „Вон из Франции!“… Господин Золя подал кассационную жалобу».

Чертовски жарко! Начальник полиции вытирает мокрый лоб… Что? Как, как? И вот пятая телеграмма:

«14. 37. Я ошибочно информировал об инциденте между Деруледом и Рейнахом. Ссора произошла между Деруледом и Юбаром. Ходят слухи о посылке секундантов».

Тем временем судебное заседание возобновляется, и председатель суда объявляет, что кассационная жалоба не будет принята во внимание.

— Самое время, — говорит Клемансо.

Золя и его защитники покидают зал.