Зэк
Шрифт:
В резиденции Иван Таранов прожил две недели. Каждый день был насыщен тренировками.
Ежедневно он по часу проводил в тире. Расстреливая в день не менее двухсот патронов, он быстро одолел пятый уровень, но шестой пока что ему не давался… Он стрелял на звук и на свет. С обеих рук по движущимся мишеням. В движении, в падении, с разворота. Он привязывал к стволу пистолета грузик на нитке, раскачивал его и стрелял. Этот маятник постоянно сбивал прицел… Таранов соревновался с Ириной, но, как правило, проигрывал ей. Он освоил пистолет-пулемет «Бизон» – мощную и компактную машину с роторным подствольным магазином на шестьдесят шесть патронов. Он освоил боевой арбалет.
Ежедневно с Тарановым встречался Спец. Как зовут Спеца, Иван так и не узнал: Спец и Спец.
Спец был худым и незапоминающимся человечком одних с Тарановым лет. Он читал лекции по конспирации и спецдисциплинам. Многое Таранову было известно и без Спеца – недаром же он прошел школу спецназа ГРУ. Многое, но далеко не все. Тем более, что учили Ивана несколько иному. Да и давно это было. За прошедшие годы появились новые методы и технологии. Разумеется, основные положения нелегальной работы остаются неизменными на протяжении веков – они консервативны донельзя. Например, способы вербовки в конце двадцатого века ничем не отличаются от способов середины семнадцатого. Все так же ставка делается на человеческие пороки и слабости: жадность, тщеславие, стремление к власти, страх… Люди – увы! – не меняются. Но меняется техника и, соответственно, средства наблюдения, контроля и воздействия. Спец был профессионал в этих вопросах, и Таранову открылось много нового.
Психолог Александр обучал Таранова практической психологии: определять ложь человека по поведению и скрывать собственную неискренность. Это было чертовски увлекательно… Но самым захватывающим оказались поединки с «детектором лжи». Выяснилось, что даже современные полиграфы можно сбить с толку. Для этого существовали способы от примитивных – например, причинение самому себе боли для искажения физиологических показателей – до весьма изощренных, типа создания психического барьера – «второй реальности». Довольно скоро Таранов научился не то чтобы обманывать полиграф (это почти невозможно), но создавать такой фон, когда его реакции были неоднозначны, «размазаны», непригодны для расшифровки.
… Две недели, заполненные учебой и тренировками, просквозили, как ветерок. Тринадцатого октября Таранов вернулся в Питер.
Глава 5
ТЕНЬ ЧЕРНОГО ПАРУСА
– Ванька! – сказала Светлана. – Ванька, я ревную…
– К супруге помещика Козявкина? – спросил он и закрыл рот Светлане поцелуем. Тело Светланы под легким халатом было сильным и податливым. Они стояли в прихожей ее огромной квартиры… Они не виделись две недели. Две недели – это так много. Иван вернулся, не предупредив о своем приезде…
Одной рукой Таранов прижимал к себе Светлану, в другой держал цветы. Бутоны роз на длинных стеблях колыхались. Свет бра в красных абажурах заливал прихожую закатным маревом. Иван уронил розы на пол и обнял Светлану второй рукой. Поцелуй был долгим, как ночной прыжок…
Через минуту они оказались в спальне. Одежду Таранов сбрасывал на ходу…
Потом они лежали и курили. Волосы цвета спелой пшеницы разметались по подушке. Ветер с залива шевелил штору, по стеклу змеились капли дождя.
– Где же ты был, Иван Таранов? – тихо произнесла Светлана.
– В командировке. Я же предупреждал, что могу задержаться на неопределенное время.
– Да. Но позвонить-то ты мог? Я каждый день ждала.
Таранов промолчал. Что тут скажешь? Правду? Не дай бог Светлане знать правду о нем… Разумеется, он мог позвонить. И если бы не лекции Спеца, он так бы и сделал. Но благодаря Спецу он теперь знал о том, как легко отслеживаются звонки, сделанные по
1
Необходимо, видимо, пояснить: платной является всякая связь, так как даже самый обычный домашний телефон абонентом оплачивается. Однако существует связь, где оплачивается время разговора – междугородная, сотовая, оплачиваемая таксофонной картой и некоторых компаний. Во избежание разногласий между клиентом и телефонной компанией, все звонки фиксируются и хранятся в памяти компьютера компании. Таким образом, сделав официальный запрос в компанию, можно получить информацию о том, когда звонили с данного телефона или на данный телефон. И сколько времени продолжался разговор.
– Там, где я был, – сказал Таранов, – нет телефона.
Светлана вздохнула и ответила, повернув к нему лицо:
– Врешь ты все, Ванька… врешь. А я, как последняя дурочка, слушаю тебя. – Она повернулась на бок, прижалась к Ивану грудью с розовым соском. – Но всетаки я верю тебе, а не консьержке.
– Консьержке? – удивленно переспросил Таранов. – Что это значит?
– Это значит, что консьержка в подъезде рассказала мне о том, что в мое отсутствие ты жил в этой квартире… не один… с молодым парнем. Со значением рассказала.
– Ну и что? – начал было Иван, но потом понял и посмотрел на Светлану с открытым ртом… Она засмеялась, поцеловала его в ухо и сказала:
– Рот закрой, майор… Даже если бы сто консьержек сказали мне, что ты голубой, я бы не поверила.
Таранов изумленно помотал головой и потушил сигарету.
– Хочешь выпить, Таранов? – спросила Светлана. – Пива «Пит» у меня нет, но бутылка хорошего виски найдется.
Они сели в кухне пить виски. В слабо освещенной кухне звучал Первый концерт Чайковского, за окном шел дождь, и темный Финский залив остывал под октябрьским ветром.
– А что это за парень, Ваня? – спросила Светлана.
– Завтра, – сказал Таранов, – завтра мы навестим его.
Выл за окном ветер, и что-то жалобное было в его голосе. И что-то очень жестокое – тоже.
«Нива» стремительно шла по трассе «Скандинавия» на Выборг. Голый, облетевший лес стоял вдоль дороги. Полтора месяца назад Таранов ехал по этой дороге в противоположном направлении – усталый, опустошенный, с зарядом дроби в правой ноге.
– Этот парень живет за городом? – спросила Светлана.
– Да, – кивнул Таранов, – теперь он живет за городом.
Дворники смахивали с лобового стекла дождинки… Свернули на грунтовку. Дорога петляла меж сосен и валунов. Светлана поняла настроение Таранова – сидела молча.
Спустя полчаса впереди показалась серая полоска воды. Дорога стала совсем худая, Иван вел машину на первой передаче. Светлана поглядывала на него сбоку внимательно, тревожно.
Преодолев крутой подъем, «Нива» вскарабкалась на горку. Дальше дороги не было вовсе – пошли пешком… Небо прояснилось, из облачности выглянуло тусклое осеннее солнце. Под ногами лежал седой мох, мокрые камни, присыпанные хвоей.