Зелье для Ее Величества. Усадьба
Шрифт:
«Вот так дела», – подумал Иван.
– А не врете ли вы мне, сучьи дети? – рявкнул Штерн, шарахнув кулаком по столу.
Мужики враз бросились на колени и закрестились:
– Как есть все сказали, барин, как на духу! – забожились они хором.
– Ну ладно, верю вам. Сейчас вот тебе, – ткнул он пальцем в Ваську, – покажут покойников, скажешь, кого из них забрали те люди. Потом свободны. Кому про тех людей и про сегодня расскажете – велю языки поотрезать. Ясно, что ли?!
– Ясно, барин, – нестройным хором пробасили
– Ну а коли ясно, то пошли вон отсель, – и, кинув монету конюху, уточнил: – это на всех.
Кладя низкие поклоны, мужички скоро дошаркали до дверей и быстро вышли.
Иван пребывал в недоумении. Посмотрел на шефа. Николай Григорьевич мрачно и грозно сверлил глазами оставшегося смотрителя, который уже пришел в себя и помалкивал.
– А ну-ка, Илья, разогрей мне голубчика, – кивнул он в сторону немца.
Палач привычным движением заломил жертве руку и поволок к пытошному стулу.
Тот стал верещать:
– По какому праву?! Я буду жаловаться! Это беззаконие!!!
Иван посмотрел на стены, которые исковерканным гулким эхом возвращали слова несчастного, не собираясь впитывать его страх и ужас. «Интересно, а камни могут запоминать те крики, которые на них воздействуют или меняться под их воздействием?» – мелькнула в голове Ивана почти научная мысль.
– А зачем его на стул? – мотнул он головой в сторону смотрителя.
– Да вот думаю, должны за такими людишками грешки всякие водиться. Это ж кто в здравом уме пойдет в покойницкую служить? Может, его бес одолевает, а может, дела какие богопротивные творит!
– Так может, он и так расскажет?
– Так-то он с три короба наврет, чтобы от пытки увильнуть. А под пыткой-то как на духу все расскажет. Под пыткой-то не врут!
Иван прикинул, а если ему вот так, по нелепому обвинению, начнут суставы выламывать, оговорит он себя или будет орать, что не виноват? Передернулся и отогнал эту мысль.
Вопящего несчастного между тем уже усадили на стул и обездвижили, прикрутив к креслу по рукам и ногам.
– Ну, родной, будешь мне рассказывать о делах своих подлых? – спросил Штерн, наклонившись к нему.
– Ничего такого я не делал!! – выкрикнул тот. – Вы за это ответите! У меня есть хорошие связи!!
– Это всегда хорошо, когда есть покровители, – поучительным тоном обратился Штерн к Ивану, – такие вот голубчики чего только про них не расскажут, и потом тот человек у тебя – вот где, – продемонстрировал сжатый кулак, – хотя, конечно, тут с умом подходить надо, бывают такие покровители, что… – и он многозначительно промолчал.
Повернулся к пытошному стулу:
– Давай, Ильюша, нечего тут тянуть.
Иван отвел глаза,
– Ну что, голуба, будешь говорить или мы продолжим?
– Хорошо, хорошо, я все скажу! – прокричал тот.
– Говори.
– Я продавал одному человеку покойников!
– Что за человек?
– Он не называл своего имени, всегда ходил во всем черном, лицо снизу закрывал шарфом, а сверху надевал маску. Только глаза и видел – черные.
– Какого росту?
– Выше среднего человека.
– Сколько покойников продал, почем?
– Около десятка, платил по рублю, требовал, чтобы свежими были.
– Зачем они ему?
– Он не говорил!
– Когда в последний раз был?
– После Рождества не видел его больше!
Штерн кивнул чему-то своему, угукнул.
– Какие еще богопротивные дела делал, нехристь?! – повысил голос его высокоблагородие.
– Боле никаких! Ну разве что по гривеннику беру, чтобы покойного покраше сделать для похорон.
Штерн скривился, сплюнул на пол.
– Тьфу ты, какой мерзостный человечишка, да и служба тоже. Ладно, иди отсюда с богом да помалкивай, не то вмиг на каторгу пойдешь! Понял, что ли?!
– Да, да, Ваше высокоблагородие, – истово закивал головой тот, – буду нем как могила!
Штерн расхохотался:
– Могильщик нем как могила, – скаламбурил он и продолжил смеяться, утирая слезы.
С тем и стали подниматься наверх. Вышли на улицу. Стоял теплый и яркий день, остро пахло осенней листвой. «Какой же Мир построил Бог, и какие мы в нем вырыли норы», – подумал Иван, памятуя пытошную.
Штерн поцокал языком, постучал тростью по мостовой:
– А не выгорает у нас дело-то, господин губернский секретарь! – шеф всегда так говорил, когда чувствовал, что не зависит от талантов Ивана.
– Это почему же? – удивился Розинцев. – Кто взял покойников, мы знаем, да еще этого покупателя тел можно поймать да выспросить примерно.
– Господин Розинцев! – прикрикнул на него шеф. – Я не буду вмешиваться в дела Тайной канцелярии… тьфу ты – Тайной экспедиции! Раз они так сделали, значит, зачем-то им это нужно, а может, и не им, а кому повыше! И мы в это дело своего носа совать не будем. Вам ясно?!
– Так точно, Ваше высокоблагородие! – вытянулся в струнку. – А как быть с покупателем этим?
– Да никак. Лекарь какой-нибудь строение тела изучает или извращенец какой, – махнул рукой Штерн, – если хотите, то караульте, а мне до него решительно никакого дела нету.
Шеф был раздосадован. Столько перенервничать с утра, ухватиться за ниточку и выяснить, что это хвост дракона – такое кому хочешь настроение испортит.
Вскоре они услышали цокот копыт, и во двор их ведомства въехал посыльный Тайной экспедиции. Шеф немного побледнел, Иван тоже несколько оторопел – неужто уже прознали!