Зелье для Ее Величества. Усадьба
Шрифт:
– Пакет для его превосходительства барона Штерна от его высокопревосходительства господина Шешковского! – официально объявил посыльный, вручил пакет Семену и, отсалютовав, отбыл. Стало быть, ответа глава Тайной экспедиции не предполагал.
– Ну давай поглядим, чем нас тут порадуют, – с мрачноватой иронией произнес шеф. То, что в пакете ничего радостного нет, было понятно. С таким-то утром и день не задастся.
Прошли в беседку в небольшом парке, специально построенную для шефа, чтобы в погожий день не дышать кабинетной пылью, а также чтобы было где отобедать хорошеньким деньком в прекрасном расположении духа.
Расселись, вскрыли пакет.
«Разыскивается душегубец и язычник, убивающий и оскверняющий добрых христиан, творящий богомерзкия обряды. Награда за поимку – 25 рублей серебром».
– Вот те нате, – озадачено произнес шеф, прочитав письмо, – извольте взглянуть, господин Розинцев, – с этими словами он протянул письмо Ивану.
«Барону Штерну. Господин Штерн! Прошу оказать содействие в деле Государственной важности. В частности, Вам надлежит: расклеить прилагаемые портреты и найти охотничьих собак, способных к распознаванию запахов. Дать им для следа понюхать прилагаемую тряпицу, после отправить людей с этими собаками по людным местам – кабакам, базарам и ярмаркам. На кого собаки укажут – хватать и без промедления отвозить ко мне, в Тайную экспедицию. Вопросов не задавать, жалоб не слушать. Если человек окажется благородного происхождения либо будет одет цивильно, то за ним следует тайно проследить и доподлинно узнать где он живет. О том сообщать мне незамедлительно. Подпись: С.И. Шешковский».
– Интересные там у них дела делаются, – прокомментировал письмо Иван.
– Да уж куда интереснее, – недовольно высказался Штерн. – Что вы об этом думаете, Иван Михайлович?
«Значит, теперь я снова на коне», – улыбнулся про себя Розинцев, а вслух сказал:
– Думаю, душегуба они ищут только для того, чтобы поднять свою значимость перед государыней.
– Это отчего так?
– Посудите сами, Николай Григорьевич. Сцену у дороги, якобы устроенную душегубцем, – устроили они. Портрет прорисован детально – так со слов не нарисовать. Этот человек явно уже у них в камере сидит, чуток народ с императрицей попугают – и «поймают» нехристя. А он один в один как на картинке. То-то Шешковскому уважение будет!
Шеф покачал головой:
– Это да. Это ж надо такое придумать!! Но зачем тогда с собаками еще кого-то искать?
– Думаю, ищут они кого-то по-настоящему. А душегубец этот – для отвода глаз, ну или думают, что если второго не поймают, так хоть этим прикроются, мол вон какого татя изловили! За него того, другого простят, коли не словят.
Его высокоблагородие хмыкнул:
– Эх, кто их там разберет в этой Тайной экспедиции – знай себе на уме. Ладно, наше дело маленькое – сыскать собак да по рынкам и притонам всяким шляться. На кого гавкнет – того и брать. Эй, Степан!! – позвал он слугу.
Дав необходимые указания, поднялся. Иван тоже.
– Ну что же, на сегодня, думаю, злоключений с нас достаточно. Крепов пусть ищет собак, да с утра отправит их на людей тявкать, а нам, пожалуй, можно и отдохнуть.
– До свидания, Николай Григорьевич, – вежливо полупоклонился Иван.
– Спасибо, голубчик, ступай, – кивнул ему шеф.
Домой решил пройтись пешком. Слишком много необычного сегодня случилось, все это требовалось неспешно обдумать и сопоставить. А выходило все вот как.
На очень высоком уровне что-то произошло. До той степени, что Тайная экспедиция, созданная для
Шел и думал. Что-то здесь не складывалось. Причем не складывалось с точки зрения Тайной экспедиции. Он чувствовал, что у них что-то не сработало так, как надо. Стал просматривать развитие событий – и тут его осенило! Подручные Шешковского намеренно разложили тела у дороги, ведущей в столицу, дабы там устроилось столпотворение зевак и к полудню Санкт-Петербург наполнился бы слухами и пересудами, а тут как раз и портрет душегуба подоспел бы. А как вышло? Торгаш спозаранку увидел да донес, Штерн быстро оцепил место, да по-тихому все убрали. Получается, что сейчас к этому портрету расклеенному не будет особого внимания. Мало ли душегубцев по земле ходит. Стало быть, они могут это дело повторить, чтобы уж город точно забурлил, а под шумок – хватай кого угодно, страх он все спишет.
Ноги его сами понесли к мертвецкой. «Вмешиваться, конечно, в их дела мне не следует, но посмотреть посмотрю, может, чего нужного узнаю». Чтобы скоротать время до сумерек и подкрепиться, зашел в таверну. Как стало смеркаться, вышел и занял удобное место за углом какого-то дома, откуда хорошо просматривался вход в покойницкую. Чтобы время текло с пользой, стал прикидывать, что такого могло случиться, чтобы подобный сумбур вышел. Моросил мелкий дождь.
Он не услышал даже шороха – на голову натянули мешок и железной хваткой заломили руки за спину, быстро обшарили. Даже ойкнуть не успел. Пока волокли, брыкался как мог, но на помощь не звал – во-первых, не помогут, во-вторых, урон его чести. Вскоре его запихали в карету. Похитители сели по бокам, продолжая удерживать его за руки.
– Я – сыщик Розыскной экспедиции Розинцев! – решил обозначить себя похитителям Иван, мало ли, может, обознались. – За мое похищение на каторгу пойдете!
В ответ не прозвучало ни слова.
«Ну что ж, по крайней мере, будь это простые грабители, я бы уже лежал с проломленной головой, а не ехал в карете», – подумал Иван и предоставил себя своей судьбе.
Через десять минут карета остановилась. Его более-менее предупредительно поставили на землю, и приглушенный сиплый голос произнес:
– Ступайте спокойно, Ваше благородие.
К этому времени Розинцев был уже в ярости – никто не смеет вот так запросто хватать дворянина, да еще который служит государству! Но на пленителей он свою злость тратить не стал, они люди подневольные, им приказали – они исполнили. Ну а вот тому, кто отдал такой приказ, он выскажет все в лицо, невзирая на чины, решил про себя Иван.
– Осторожно, тут ступени, – придержали его под локоток.
Почему-то Иван ожидал, что ступени поведут наверх, но нога провалилась, и он чуть кубарем не покатился вниз. Немного стало не по себе. Лестницы, ведущие в подвал, не сулят ничего хорошего, а полагать, что его ведут в винный погреб, у него оснований не было. Вскоре у Розинцева развеялись все подозрения – судя по запахам, поднимающимся снизу, его вели в пытошную.