Зеленая банда

Байкалов Альберт

— Я здесь работаю, — Марта сунула руку в сумочку, пытаясь вспомнить, куда последний раз дела пропуск.

— Знаю, Марта Владимировна, — улыбнулся коротко стриженный крепыш в синей униформе. — Но сегодня у нас ЧП, и теперь строго через проходную.

— А что случилось? — спросила она и неожиданно увидела у центрального входа полицейский «Форд». Тут же поняла, что машины «Скорой помощи» обычно въезжают через другие ворота.

— Беда у нас, — продолжал интриговать мужчина.

— Вы меня пугаете, — на полном серьезе предупредила Марта.

Он махнул рукой:

— Проходите.

Она

перешагнула через рельс, по которому елозило железное колесо ворот, и посмотрела на охранника:

— Какая?

Раздался грохот, и створка стала наползать, закрывая проезд.

— Пациент тут слишком нервный заявился, — стараясь перекричать шум редуктора, стал объяснять охранник. — Мимо регистратуры проскочил, и к врачу. Та его, видимо, попыталась за дверь выставить, так он ее, бедную, ножом…

— Как?! — ужаснулась Марта, мгновенно перебрав в голове варианты, кто мог оказаться на месте несчастной. Если учесть, что ее не было, а ЛОР-врач и хирург — мужчины, то остаются окулист, уролог и… «Неужели?» — страшная догадка подтолкнула в спину. Она сделала несколько шагов, но остановилась и развернулась к охраннику:

— А фамилию врача знаете?

— Не помню, но она невропатолог, — подтвердил он ее худшее предположение.

«Евлашкина»! — пронзила молнией мысль, пригвоздив ноги к асфальту и сковав в легких воздух. Однако оцепенение было недолгим. «Это из-за меня»! — от этой догадки Марта пошатнулась и выронила сумочку. Ноги перестали слушаться. Пытаясь сохранить равновесие, она сделала шаг в сторону, потом еще… Однако силы стремительно покидали ее. Она уже не могла держаться на ногах, как оказалась в объятиях охранника.

— Макар! — завопил он не своим голосом. — Помоги!

Послышался топот.

— Что с ней? — выдавила из себя Марта.

— Не знаю, — охранники взяли ее под руки и повели к проходной. Макар подхватил сумочку.

— Стойте! — Марта перевела дыхание, освободила правую руку и помахала ладошкой перед лицом: — Все!

— Точно? — недоверчиво спросил охранник.

— Спасибо вам, — она взяла из рук Макара сумочку. — Мне надо идти…

— Марточка, у тебя все хорошо? — раздался голос медсестры Равиловой, вышедшей из дверей проходной.

Марта кивнула и тут же схватила охранника за руку:

— Так это ее сейчас увезли на «Скорой»?

— Понятия не имею, — он пожал плечами. — Машину вызвали вроде как по инерции. Так положено.

— Она жива?

— Не знаю.

Марта устремилась по дорожке, ведущей в поликлинику.

— Что случилось? — семенила следом Равилова.

Но Марта промолчала. Почему Евлашкину не повезли в операционный блок или отделение реанимации? Куда поехала «Скорая»? Что говорить полиции и стоит ли вообще это сейчас делать?

Она влетела в фойе с забитой вопросами головой.

В коридоре, напротив кабинета Евлашкиной, санитарка мыла шваброй пол, оставляя тряпкой бурые разводы. Марта подошла ближе и заглянула в открытые двери. За столом Евлашкиной сидел полицейский с погонами капитана. На кушетке устроился начальник поликлиники Рогозин и хирург Степанов. Оба выглядели расстроенно-озабоченно.

Марта тронула санитарку за локоть:

— Что здесь

было?

— Псих какой-то на Евлашкину с ножом бросился, — зашептала она, с опаской покосившись на двери. — Одиннадцать раз ударил.

— Почему у нас не оставили, не знаешь?

— Очень тяжелая, — санитарка оттопырила нижнюю губу и сдула со лба челку. — Там нейрохирурги нужны…

— Значит, в Склиф повезли, — догадалась она и решительно шагнула через порог:

— Здравствуйте!

— Доброе утро, — полицейский посмотрел на Марту удивленным взглядом и тут же поправился: — Хотя добрым его не назовешь.

— Что с Антониной Алексеевной?

— Почему вы так взволнованны? — насторожился капитан.

— Вы меня спрашиваете? — изумилась Марта. — Мы вообще-то вместе работаем. И вообще, на ее месте мог оказаться кто угодно.

— Марта Владимировна, — нахмурился Рогозин. — Давайте для начала успокоимся?

— Давайте, — согласилась она.

— Ну, вот и хорошо, — вздохнул он. — А теперь идите к себе.

Марта поняла, что со стороны ее поведение выглядит действительно глупо. С какой стати ее должны сейчас информировать о случившемся?

— Извините. — Она развернулась к выходу, однако тут же вновь повернулась к полицейскому: — Скажите, а того, кто это сделал, поймали?

— К сожалению, нет, — капитан осуждающе посмотрел на начальника поликлиники. Тот тут же вскочил:

— А я здесь при чем? У нас собственной охраны нет, мы заключили договор…

— Вас никто не винит, — устало махнул рукой полицейский. — Понятно, что даже пропускной режим в таких, как это, учреждениях — абсурд. Но то, что преступник не попал ни в одну камеру видеонаблюдения, это уже нонсенс…

— Две давно не работают, — стал оправдываться Рогозин. — У нас бюджетная организация…

— Ладно, — полицейский ударил ладонью по папке и встал. — Остается ждать, когда ваша коллега придет в себя. Возможно, она даже знакома с этим пациентом. Ведь он пришел именно к ней и раньше времени.

«Значит, жива!» — обрадовалась Марта и стала тихонько пятиться к выходу.

* * *

Направляясь в гостиницу, Привезенцев испытывал чувства, которые, наверное, могут сравниться лишь с переживаниями приговоренного к смерти человека. Точно такое же гнетущее состояние он пережил после злополучной охоты на солонцах. Тогда Привезенцев был уверен, что жизнь кончена и рано или поздно за ним придут суровые дядьки. Он неделю практически не спал и вздрагивал от каждого шороха, а по прилете в Москву еще год в каждом человеке, случайно задерживающем на нем взгляд, видел переодетого полицейского. Но неприятнее всего были сны, в которых его преследовал убитый браконьер. Постепенно ему как бы наскучило заявляться каждый раз, и он стал приходить все реже и реже, пока такие визиты совсем не сошли на нет. Однако совсем он тоже не давал расслабиться. Причем Привезенцев заметил, что теперь убиенный является перед какими-то неприятными событиями. Он будто бы смирился со своей участью и теперь по-товарищески стал предупреждать о грядущем. Вчера Шестакова освежила своим увядающим телом воспоминания, и Привезенцев теперь заново переживал тот кошмар.