Зелёная миля
Шрифт:
— Это еще почему? — сердито бросил Дин. Снял очки и начал яростно протирать стекла. — Почему я?
— Потому что ты молод и твои дети еще учатся в школе, — ответил Зверюга. — Гарри и я — холостяки, Пол женат, но его дети выросли и могут сами позаботиться о себе. Мы влезаем в авантюру. Я почти уверен, что нас поймают. — Он посмотрел на меня. — Об одном ты не упомянул, Пол. Если мы даже вытащим его из тюрьмы, а потом пальцы Коффи не излечат Мелли, Хол Мурс может сам выдать нас. — Он выдержал паузу, предоставляя мне возможность ответить, может, возразить, но я предпочел промолчать.
— Мне это все равно не нравится, — ворчал Дин, но чувствовалось, что он уже согласился с нами. Напоминание о детях убедило его. — И сделать это надо сегодня? Вы уверены?
— Если уж делать, так сегодня, — ответил Гарри. — Боюсь, завтра у меня не хватит духу.
Моя жена заглянула в комнату.
— Кто хочет ледяного чаю? Брут?
— Нет, благодарю. Я бы выпил виски, но, учитывая обстоятельства, это не слишком хорошая идея.
Джейнис посмотрела на меня: на губах улыбка, в глазах тревога.
Глава 3
Потом, когда остальные давно ушли, а я одевался, собираясь на службу, она взяла меня за руку, развернула к себе лицом и заглянула в глаза.
В какую историю ты втягиваешь этих парней, Пол? — И прежде чем я раскрыл рот, подняла руку, останавливая меня. — Молчи, молчи, ни о чем не хочу знать.
— Мелинда? — только и спросила она.
Я кивнул.
— Ты можешь что-то для нее сделать, Пол? Действительно можешь или все это мечты, вызванные случившимся прошлой ночью?
Я подумал о глазах Коффи, о его руках, о том, как шел к нему, словно под гипнозом, когда он позвал меня. Подумал о его ладонях, обхвативших тельце умирающего Мистера Джинглеса. «Пока еще есть время», — сказал он. И о черных «насекомых», которые сначала стали белыми, а потом исчезли.
— Я думаю, у нас остался единственный шанс ей помочь, — после долгой паузы ответил я.
— Тогда используй его. — Она застегнула пуговицы моей новой шинели, выданной этой осенью. С начала сентября я надевал ее всего третий или четвертый раз. — Используй.
И она практически вытолкала меня за дверь.
Глава 4
В ту ночь, пожалуй, самую необычную ночь в моей жизни, я прибыл на службу в двадцать минут седьмого. В воздухе еще витал запах сожженной человеческой плоти. Скорее всего мне это казалось, ведь обе двери, ведущие наружу, как в блоке, так и в кладовой, целый день держали открытыми, а две предыдущие смены все чистили и мыли, но запах все равно бил в нос, и я едва ли смог бы съесть обед, если б меня не отвлекали мысли о том, что ждало нас впереди.
Зверюга прибыл без четверти семь, Дин — через пять минут. Я попросил Дина прогуляться в лазарет и принести мне согревающий пояс: ранним утром, помогая нести тело Делакруа, я потянул спину. Он тут же ушел.
Гарри заявился
— Пикап? — спросил я.
— Припаркован где положено.
Пока все шло хорошо. Мы стояли у моего стола и пили кофе, сознательно не упоминая о том, что нам предстояло. Перси не показывался, и мы уже начали надеяться, что не увидим его в эту ночь. Он мог и не прийти, учитывая, сколь враждебно мы отреагировали на его вчерашнюю выходку.
Но Перси, похоже, верил в старую аксиому, гласящую, что надо немедленно садиться на лошадь, которая только что сбросила тебя, и вошел в блок в шесть минут восьмого, в отутюженной униформе, с револьвером на одном бедре и знаменитой дубинкой в чехле — на другом. Он сунул карточку в контрольные часы, отметил время прибытия и исподлобья оглядел нас троих (Дин еще не вернулся из лазарета).
— Забарахлил стартер. Пришлось заводить двигатель вручную.
— Бедняжка, — посочувствовал ему Гарри.
— Тебе следовало остаться дома и починить стартер, — добавил Зверюга. — Мы ведь не хотим, чтобы у тебя отвалилась от усталости рука.
— Вас бы это только порадовало, — огрызнулся Перси, но мне показалось, что на душе у него полегчало. Он ожидал встретить более жесткий прием. Вот и славненько, подумал я. Несколько следующих часов нам предстояло держать его в полном неведении относительно наших планов. А потому не следовало проявлять по отношению к нему ни открытой враждебности, ни чрезмерного дружелюбия. Последнее после вчерашнего он бы воспринял с особым подозрением. Мы все понимали, что не сможем застать его врасплох, но хотелось, чтобы наши действия все-таки стали для него неожиданностью. А для этого требовалось выдержать определенную линию поведения. Конечно, церемониться с Перси мы не собирались, но в то же время я не мог допустить, чтобы ему крепко досталось.
Вернулся Дин.
— Перси, — обратился я к Уэтмору, — пойди в кладовую и вымой пол. И лестницу в тоннель. А потом можешь написать рапорт о вчерашнем.
— И не давай воли воображению, — добавил Зверюга. Большие пальцы рук он засунул за пояс и с интересом разглядывал потолок.
— Вы, однако, шутники, — ответил Перси, но протестовать не стал. Не указал даже на то, что пол уже мыли как минимум дважды. Он почел за счастье покинуть наше общество.
Я просмотрел рапорт предыдущей смены, не нашел в нем чего-либо достойного внимания, потом прогулялся к камере Уэртона. Он сидел на койке, подтянув к груди колени и обхватив ноги руками. Посмотрел на меня и злобно улыбнулся.
— Никак пожаловал сам большой босс. Чего это вы такой радостный, босс Эджкомб? Словно свинья, стоящая по колено в дерьме. Жена настроила ваш инструмент, перед тем как вы ушли из дома, а?
— Как поживаешь, Крошка? — спросил я ровным голосом.
Тут он просто просиял. Поднялся, потянулся. Улыбка стала шире, злобы в ней поубавилось.
— Черт побери! Наконец-то вы назвали меня как надо. Что с вами случилось, босс Эджкомб? Заболели или как?
Нет, не заболел, подумал я. Болел я раньше, но Джон Коффи меня вылечил. Его руки не знали, как завязать шнурок, но умели многое другое. Куда более важное.