Зеленая война
Шрифт:
Туяра выразительно фыркнула, но подчинилась. Украинец, укоризненно покачивая головой, вышел следом.
– А ты что думаешь? – неожиданно спросил меня Валентин Юрьевич.
– Даже не знаю, – я стушевался. – Вообще, в ее словах есть резон. Я так понимаю, зеленые живут себе и в ус не дуют. Но становиться одним из них мне почему-то пока неохота.
– Во-от, – задумчиво протянул мужчина, – и у меня нечто похожее. Иногда думаю, может я – просто реликт, полный предрассудков? Может и правда незачем пытаться вернуть прошлое? Не так уж безоблачно там все было.
– А перспективы-то какие? Хоть что-то
– Да то есть, то нет… Эко-люди вот вообще изначально ужились с Лесом. Последние новости из тех краев намекают даже на подобие ассимиляции.
– Каким образом?
– Растения-симбионты. Одноклеточные. Присоединяются к организму практически с самого рождения. Позволяют долгое время существовать за счет переработки солнечной энергии. Помните, было в двадцать первом веке течение праноедов? Ну, вот, они о таком только мечтать могли.
– А в плане развития? Умственно они тоже в дубы деградируют? В дикарей с дубинами?
– Да нет, не сказал бы. Люди, как люди. Только чуть излишне просветленные. На сектантов похожи. Ну, по крайней мере те, с кем мне довелось пообщаться лично. А было их всего трое. К нам в снега они отчего-то не идут, а наши экспедиции не забираются далеко в их края. Все переговоры пока заходят в тупик. Их вполне устраивает действующий порядок вещей.
– Так, может быть, решение лежит на поверхности? Тех, кто согласится – переформировать в этих ваших Новых. Кто хочет оставить привычное тело – пусть к растениям… отправляются, – предложил я.
– А вы бы, Антон, к какой стороне примкнули?
Хороший вопрос. Честно говоря, не хотелось ни к тем, ни к другим. Еще не известно, как цветочки промывают мозги. И на что похоже тамошнее существование. С другой стороны, никогда не иметь возможности ощутить тепло солнца на коже, вкус нормальной еды… М-да.
– Вот именно, – подытожил начальник затянувшееся молчание.
***
Из кабинета руководства я вышел задумчивым. Валентин Юрьевич убедил меня, что экспедиции на зеленую сторону необходимы. Если не с тем, чтобы откатиться к старым временам, то хотя бы для того, чтобы уточнить детали схемы, которую озвучил я. Но в целом перспективы были расплывчатыми и безрадостными.
Богдан уже удалился по своим делам, а вот Туяра дожидалась у двери.
– Ну что? – она ухватила меня за руку. – Долго тебе старый хмырь мозги полоскал!
– Зачем ты так? Нормальный мужик!
– «Люди не хотя-ят, люди не мо-огут», – передразнила девушка. – Тьфу! Никакого толку!
– А ты что, хотела бы, чтобы решение приняли за тебя? Представляешь, просыпаешься ты завтра такая зеленая-зеленая, воздушная-воздушная. И как ощущения?
– Тогда-то ощущения будут как раз в порядке, – огрызнулась новая знакомая. – И вообще, я просто знаю, что такое необходимость! Разум сохранится. А остальное разве важно? Старшие сидят тут, сопли жуют, вместо того чтобы взяться уже и сделать.
Я задумался. Когда Яра говорила так настойчиво, энергично, уверенно, ей хотелось поддакивать. Уставший, сомневающийся пожилой завхоз действительно начинал казаться чересчур осторожным и слабым. Но решать на эмоциях – однозначно не дело. Уже пробовал, спасибо! И я постарался перевести
– Может, покажешь мне остальную станцию?
– Да чего тут смотреть? – отмахнулась она. – Коридоры, люди, оборудование. Серо, пыльно. Тоскливо. Безнадега!
Так, эта тема не сработала. Ну что ж. Рискнуть? Не рискнуть? Была не была!
– Ты действительно считаешь, что разум – единственная ценность? – спросил я, приобнимая ее за плечи.
Туяра хихикнула и жарко ответила на объятия. В общем, осмотр базы в этот день не состоялся.
Глава 23
Дни действительно были серыми и походили один на другой. Я постепенно знакомился с остальными жильцами этого ковчега цивилизации, но постоянного занятия себе так и не нашел. На протяжении многих лет их жизнь была так упорядочена, что новому винтику втереться в этот механизм было ой как непросто. С временной базы, как и я, тут был только один человек. Нелюдимый румын, кое-как объяснявшийся по-английски. Жил здесь он уже с полгода. Занимался в основном уборкой и мелким ремонтом. Впрочем, вытянуть из него даже пару слов было почти непосильной задачей.
Остальные, видимо, либо модифицировались в Новых, либо уходили на юг. Ну или убивались разными способами. Об этом иногда вскользь упоминалось, но темя явно была нежелательной.
Руководство станции неспеша продумывало очередную вылазку в Лес. Здесь это слово произносили с пафосом и придыханием, как имя какого-нибудь фэнтезийного злодея. Меня и румына включили в состав группы. Вадим Юрьевич утверждал: это оттого, что мы не привыкли воспринимать растения как врагов по умолчанию, а значит, договариваться будет легче. Но меня не покидала мысль, что нас просто не особо жаль, если что.
Если бы не Туяра, я бы наверняка взвыл от тоски. Но совместный досуг здорово скрашивал существование. У нее задач, видимо, было не слишком много, потому что она проводила со мной по полдня и больше.
С моей стороны о любви, правда, речи не шло. Увлечение первых дней скрылось за полным отсутствием общих тем и совершенно разным укладом жизни. Да и девушка, кажется, тоже только развлекалась. Кстати, я походя выяснил, что ей уже двадцать девять. В принципе, это не имело особого значения, но сильно удивило. Наверно в этой холодине юность замораживалась и сохранялась надолго. Иллюзию подкрепляла еще и наивность суждений. Живя в замкнутом, маленьком социуме сложно обрести разносторонний жизненный опыт.
В основном мы валялись в постели. Береглись от нежелательных последствий, как могли. Когда организовывалась эта база, ученые как-то не предполагали, что среди запасов первой необходимости могут оказаться контрацептивы. Да и что с ними стало бы за все годы… В любом случае, некие опасения всегда маячили на грани сознания. Поэтому когда до выезда осталась неделя, я вздохнул спокойнее и стал ждать этого дня с особым нетерпением.
Туяра с нами не шла. Во-первых, ее ценность в экспедиции вызывала сомнения, учитывая патологическую неприязнь ко всему зеленому. Во-вторых, она сама не особо рвалась. И меня отговаривала изо всех сил, в своей привычной бескомпромиссной манере. Но я ссылался на решение начальства и уходил от темы, упоенно считая оставшиеся дни.