Зеленая звезда (Человеком быть, это трудно)
Шрифт:
— Жил-был один очень хороший мастер, ткал ковры. Однажды его красавица дочь попала на глаза падишаху. Падишах сразу влюбился в девушку и забрал ее к себе во дворец. Не понравилось ей во дворце: скучно и в то же время шумно — другие жены между собой грызутся. Девушка и говорит падишаху:
«Мой повелитель, или отправьте меня обратно к отцу, или прикажите принести сюда мой ткацкий станок. А то мне здесь делать нечего».
Не отпустил ее падишах. Принесли из отцовского дома станок, и сорок дней и сорок ночей девушка ткала ковер. Заперлась в своей комнате и даже падишаха к себе не пускала. На сорок первый день открыла ему свою работу. Долго смотрел падишах. На ковре была выткана большая
«Велико твое искусство, — промолвил падишах. — Если это не колдовство, открой мне тайну своего ремесла. Проси за это что хочешь».
«Ничего мне не надо, — сказала девушка. — А научить я вас попробую, если вы пожелаете».
И поступил падишах в подручные к девушке и овладел ремеслом.
У падишаха была привычка раз в месяц обходить свой город в одежде нищего странника. Так ему было удобнее без помехи наблюдать, чем занимаются, как живут его подданные.
И вот однажды падишах бродил-бродил по городу и захотел есть. Зашел в шашлычную. Острый запах мяса ударил в ноздри. Повар-шашлычник встретил его, согнувшись чуть не до земли, показал ему рукой на почетный красный угол. Только падишах уселся, как вдруг почувствовал, что летит куда-то вниз. Очутился он в большом подвале. К стене цепями были прикованы люди. Падишаха тоже приковали. Он очень удивился и спросил у одного старика:
«Что здесь происходит?»
«Это бойня», — ответил старик.
«Бойня? Как это понять?»
«А так. Здесь из людей делают шашлык. Завтра очередь за мной».
И тогда падишах пришел в ярость. Он совсем забыл, что прикован к стене.
«Не беснуйся, смирись, — сказал ему сосед. — Это тебе не поможет».
Нет, не знал падишах, какие страшные дела творятся в его городе. Что теперь делать, как спастись?
И вдруг падишах обратился к старику:
«Отец, уступите мне вашу очередь».
Тот посмотрел на него как на сумасшедшего:
«Ты что, очень спешишь умереть? Это, конечно, дело твое. Давай, я согласен, если не шутишь».
Наутро падишаха вытащили наверх. Только повар подступил к нему с ножом, как падишах задал ему вопрос:
«Сколько я принесу тебе дохода?»
Повар окинул падишаха оценивающим взглядом и буркнул:
«Пожалуй, выручу тысячу динаров…»
«А если ты с моей помощью выручишь десять тысяч динаров, оставишь меня в живых?»
«Конечно, — ответил повар. — Но откуда ты возьмешь столько денег?»
Тогда падишах пообещал ему за одну ночь выткать ковер стоимостью в десять тысяч динаров и попросил принести шерсти и ткацкий станок.
«Ну что же, если обманешь, все равно никуда не денешься. Я тебя живым зажарю», — сказал повар и отдал приказ своим подручным доставить узнику все необходимое для работы.
Всю ночь, не смыкая глаз, ткал падишах ковер. Под утро он его закончил и посоветовал повару продать ковер младшей жене падишаха — мол, она даст настоящую цену. Повар так и сделал: побежал во дворец и запросил за ковер десять тысяч динаров. Младшая жена падишаха так и впилась глазами в сложный рисунок, она почти сразу же поняла, в чем дело. На ковре был выткан план города и синим цветком обозначено место, где находился падишах. Повару вручили деньги, но следом за ним по приказу жены падишаха отправились в шашлычную двести сарбазов. Так были освобождены падишах и другие узники. А разбойники поплатились за свои злодеяния…
Вот так, сынок, — говорил Гафурджан-ака своему сыну, — теперь ты понимаешь, что значит ремесло?!
И принимался рассказывать вторую притчу — примерно такого же содержания: случилось так, что караванщики бросили одного пастуха в колодец и угнали его
Абдулла не принимал близко к сердцу эти сказки, не появлялось у него и желания смастерить что-нибудь своими руками. Ему нравилась арифметика, потом алгебра, геометрия, физика, он с удовольствием решал задачи. Да и вообще учился он хорошо, вел себя достойно, не перечил старшим, внимал каждому их слову. Учителя его любили. Конечно, мальчик есть мальчик, иной раз Абдулла и шалил, но с оглядкой, не слишком сильно, и шалости эти сходили ему с рук. Он знал, что, если воротится домой поздно или появится грязный, в запыленной одежде, это не понравится его матери. А если, например, он захочет пройтись на руках по школьному коридору, это не понравится учителям.
До седьмого класса Абдулла каждый год получал похвальные грамоты. А в седьмом вышла осечка — грамоту он не получил. Это повергло его в уныние, но в то же время многому научило. Дело в том, что, когда Абдулла перешел в седьмой класс, здоровье его отца пошатнулось. Высокое давление, гипертония. Но это бы еще ничего. Хуже то, что у Гафурджана-ака стала слабеть память. Поймав себя на этом, он испугался. Посоветовавшись с врачами и женой, Гафурджан-ака оставил свой высокий пост и пошел работать заведующим небольшой столовой.
В это время в классе у Абдуллы появился мальчик по имени Инамджан. Как водится, все ученики, в том числе и Абдулла, с любопытством присматривались к новенькому. Он был старше Абдуллы года на полтора, одевался всегда с иголочки, носил красивый кожаный портфель. Почти сразу же два преподавателя стали уделять ему особое внимание. Когда Инамджан выходил к доске, не зная урока, и, понурив голову, переминался с ноги на ногу, его не ругали, а тихонько говорили: «Ладно уж, садись, спросим в следующий раз». И другому Абдулла удивлялся: эти учителя на глазах изменили к нему свое отношение. Особенно плохо стал относиться к Абдулле закадычный друг его отца Хасанхан. Если прежде он сам первый здоровался с ним, то теперь вроде и не замечал приветствий Абдуллы. Однако к новичку он был чересчур уж ласков.
— Как поживаешь, Инамджан? — с улыбкой осведомлялся он, входя в класс. — Как поживают домашние, как отец? Вчера я видел уважаемого Иргаша-ака, его шофер гнал машину как на пожар. Должно быть, в верхах шло какое-то совещание?
— Да, наверно, он проводил совещание, — отвечал важно Инамджан.
— Трудно ему, трудно, — говорил учитель. — Как его здоровье, хорошо ли?
— Неплохо. Доктора говорят, чтобы он обязательно снова съездил на курорт.
— Куда он собирается?
— В Кисловодск.
— Это хорошо. Он непременно должен съездить туда. Самое нужное и важное для человека — это здоровье. Садитесь, садитесь, чего стоите-то? — Хасанхан вяло махал ученикам рукой и шел к столу.
Абдулла от злости кусал губы. Почти на каждом уроке родного языка звучали подобные вопросы и ответы.
Неприязнь к учителю почему-то перешла и на предмет, который он преподавал. В классном журнале постепенно стали снижаться отметки Абдуллы. Однажды он даже двойку получил. Почему это произошло? Почему его перестали замечать Хасанхан и Сиддик-ака, учитель географии? Абдулла не понимал причины. Однажды он сидел за партой и размышлял об этом, держа в зубах кончик колпачка от авторучки. Он даже не заметил, как вошел Сиддик-ака и начал урок. Когда Абдулла поднял голову, учитель географии стоял над ним. Он не стал ругать Абдуллу, не выгнал из класса, но произнес обидные слова, которые Абдулла запомнил на всю жизнь.