Зеленая
Шрифт:
Трактирщик подошел ко мне и взял меня за руку:
— По-моему, все кончено.
— Вот и хорошо. — Я понятия не имела, о чем он говорит.
Люди стекались со всех сторон; пуст был лишь переулок, в котором после убегающего бога остались крошечные серебряные лилии. Среди людей я не заметила ни одного выжившего советника. Не было ни священников, ни банкиров. Меня окружали простые горожане.
Нас осыпали вопросами. В гуле голосов я поняла, что они спрашивают самих себя, друг друга и меня, что случилось. Несмотря на множество убитых и раненых, никто не боялся.
— Позвольте,
Почему-то мой голос услышали все, и вокруг воцарилось молчание. Все смотрели на меня и внимательно слушали. Над нашими головами, щебеча, летали ласточки.
— Позвольте, я расскажу вам историю, — повторила я, — об одном племени, которое давным-давно уступило свою силу. Один горожанин отобрал, похитил ее у них. Некоторые смирились, но не все.
Люди по-прежнему молчали. Я продолжала:
— Тот человек сделался правителем нашего города. Он правил очень долго, на протяжении нескольких поколений. Время его правления стало временем мира, процветания и покоя. Боги молчали, потому что похищенная сила укутывала их, словно одеялом. Она окутала и местных жителей, ведь боги складываются из тех, кто в них верует. Люди утратили свободу выбора, потому что божественная сила заботилась только о себе. И все же такое существование устраивало почти всех.
Со временем несколько видных горожан составили заговор. Они решили лишить правителя его силы. После этого, говорили они, город освободится, а боги проснутся после долгого сна… Люди заново откроют свои души и поймут свою силу.
Я замолчала; все внимательно слушали меня.
— Все пошло не так, как задумали заговорщики. А может, силу снова украли. Она перешла в другое… вместилище. Много столетий заменяя собой всех городских богов, она сама возомнила себя богом. Сила управляла человеком, в котором поселилась, как черви управляют собакой, в которой размножаются. Новый бог призван был сеять страх во всех землях, от Медных Холмов до краев блюда мира… Сила пожелала сделаться титанобогом. Недоставало лишь последнего осколка старой силы, последнего кусочка божественной сущности.
Сегодня новый бог ушел из мира, забрав с собой своего несчастного владельца. На его месте возник бог терпения. Впервые за много столетий родился новый бог — буйвол Стойкий. Бог не имеет голоса; к нему нужно прислушиваться. Он не имеет рук и не посылает армии в бой. Зато новый бог способен вести за собой плуг, который вонзается в землю и делает в ней глубокую борозду, закладывая основу для новой жизни.
Воздайте молитву Стойкому! Помолитесь за душу человека Федеро. Воздайте молитву Стойкому! Помолитесь за город из моей сказки. Воздайте молитву Стойкому, чтобы он спокойно нес вас за пределы смерти, как давным-давно он унес мою бабушку.
Я склонила голову. Люди начали расходиться. Никто не радовался и не возмущался. Горожане лишь тихо переговаривались между собой.
С улиц собрали раненых и мертвых. Мостовые очистили от крови и грязи. Кое-кто забирал на память обгорелые обломки. Перед развалинами Текстильной биржи горели факелы; одни уходили, другие приходили.
Трактирщик
— Пойдем ко мне, — предложил он. — Ты должна поесть и согреться.
Чоудри взял меня за руку, и мы следом за пардайном побрели по городу. Таверна была переполнена соплеменниками Трактирщика — они поминали погибших и обсуждали, как вылечить раненых — их разместили в комнатах наверху.
Передо мной поставили миску с пахучим селистанским карри. Пока я ела, Трактирщик немного поговорил со мной.
— Почему они не возмущаются? — Я обвела зал ложкой.
— Они последовали сюда за Танцовщицей, чтобы победить Чойбалсана. Думаю, очень немногие знали о ее сговоре с Чистильщиком.
— Заговор внутри заговора, — прошептала я. Она участвовала в заговоре с целью избавить город от Правителя и тут же согласилась отобрать у него силу.
— Не думаю, что она все предусмотрела.
— Я буду скучать по ней, — призналась я. — Жаль, что не удастся услышать того же самого от нее самой.
— Ты что, уходишь? — удивился Трактирщик.
— Я… не знаю.
— Танцовщица жива. Она лежит в комнате наверху.
Оттолкнув миску, я вскочила так поспешно, что чуть не упала.
— Пойду навещу ее!
Дверь распахнулась настежь. В таверну вошли двое стражников с перепуганными лицами. У одного под глазом красовался синяк. Стражники привели с собой господина Наста.
— Где госпожа Зелёная? — сурово осведомился Наст.
— Здесь, — ответила я, злясь на него. Как он смеет задерживать меня, если наверху меня ждет Танцовщица?
Наст посмотрел на меня в упор.
— Прошу прощения, госпожа, — сказал он, — но капитан Джешонек хотел бы знать, как ты намерена поступить с армией, что стоит на Ячменной дороге. Они развели там громадные костры!
— Ради любви ко всему святому… — начала я, но осеклась. — Чего хочет от меня Джешонек?
— Капитан говорит: раз ты свергла их бога, значит, ты сумеешь все объяснить его последователям.
За городскими стенами стоят разгневанные вооруженные воины… Больше всего мне хотелось отказать Насту. Что бы он сделал? Весь Временный совет не сумел бы вытащить меня из таверны, которую защищали несколько десятков соплеменников Танцовщицы.
Я многим пожертвовала, чтобы предотвратить войну… Есть ли смысл начинать все сначала?
— Приведи ко мне Чоудри, — велела я Трактирщику. — Он получает повышение.
Мы с селистанцем встретились у двери. Лицо у Чоудри было взволнованное.
— Для тебя есть поручение, — сказала я. — У стен города собралась целая армия последователей бога Стойкого. Им нужен жрец, говорящий на селю.
И мы пошли к армии, состоящей из разбойников, крестьян и горцев. Мы сказали им, что их бог стал буйволом.
Предвосхищение
Через несколько недель я скакала по Ячменной дороге в горы. Каким-то чудом мне удалось снова взобраться на лошадь. Осень уже вступила в свои права; после первых заморозков я затосковала по теплым калимпурским ночам. Хотя я оделась очень тепло, все равно мерзла.