Зеленые цепочки (журн. вариант)
Шрифт:
Бураков подошел к девушке, с удивлением наблюдавшей эту сцену, и сухо сказал:
– Валя, я просил вас вернуться на свой пост. Выполняйте!
– Но я…
– Не нужно вопросов. Потом. Выполняйте приказание!
Холодный тон, каким были сказаны эти слова, совершенно обескуражил девушку. Она без возражений вернулась к своему дому. Издали она видела, как из машины вылезли темные фигуры красноармейцев и разошлись в разные стороны. Часть скрылась в переулке, часть расположилась на улице около дома колониста. Минут через десять вернулся Бураков и доложил,
19. АДСКАЯ МАШИНА
Когда шофер, споткнувшись о порог, с шумом ввалился в дом, там все спали. Впустившая его старуха, жена хозяина, ворча на позднего гостя и проклиная плохие времена, поставила на стул ночник и ушла за перегородку, не ожидая вопросов.
В доме было тепло. На полу лежала перина. На ней, в сапогах и в одежде, спал человек, которого звали Петром Ивановичем. От первого прикосновения однорукий проснулся и сразу же сунул руку под подушку.
– Это я, Петр Иванович… Семен, – шепотом сказал шофер, присаживаясь на корточки около перины.
Инвалид снова лег.
– Ну что тебе? Водки не хватило?
– Неприятности, Петр Иванович… Что-то очень подозрительное получилось… Мальчишка-то этот, что с письмом к Воронову ходил, сбежал.
– Какой мальчишка? Куда сбежал?
Шофер торопливо рассказал о том, как обнаружил в машине мальчика, как тот прикинулся «своим», поел и, вместо того чтобы лечь спать, куда-то исчез.
– А почему же ты, мудрая голова, решил, что он «свой»?
– Он же мне, Петр Иванович, пароль сказал… все как полагается. Спросил время и насчет покурить, – папиросу… Слово в слово. Я думал, что вы ему объяснили. Письмо опять же носил…
– При чем тут письмо? Я ему ничего не говорил.
Шпион задумался.
Привычное ухо шофера уловило гудки и звук подъехавшей машины, но он не придал этому значения, ожидая, что решит начальник.
– Воронов ему не мог сказать, – проворчал наконец однорукий. – Ты точно разглядел мальчишку? Тот самый, что письмо носил?
– Ну как же, Петр Иваныч… Я его очень даже отлично запомнил.
– Это совершенно случайный мальчик. Я нашел его на улице… И письмо Воронова… совершенно бессмысленное, – рассуждал шепотом инвалид. – Если он сорвал полоску с окна, то это значит – катастрофа… Не могла же она сама по себе сорваться! Если ее сорвала жена, когда вытирала окна… Но тогда бы он написал… Нет, нет… Тут что-то не то…
– Петр Иваныч, можно, я скажу?
– Ну?
– Пакеты в чемодане вы передавали кому-нибудь?
– Никому я их не передавал. Они только у тебя да здесь.
– Вам же их доставили… Помните, вы говорили про человека? Так, может быть, тот человек как-нибудь сообщил… искал подходящих людей…
– Чушь! Тот человек был в городе всего два дня. Он сейчас далеко за фронтом и войдет в Ленинград вместе с армией. С какой стати он будет связываться с мальчишками? Чушь, чушь! Скорей всего, что ты спьяна чего-то напутал.
– Да господи… Петр Иванович… Да я что хотите… землю буду есть… Да неужели я напутал?.. Не такое время, чтобы путать. Я
Так они, перешептываясь, сидели на полу и все больше запутывались в своих догадках. Загадочный случай с убежавшим мальчишкой, знавшим пароль, сильно встревожил шпиона.
Привычным ухом шофер снова уловил знакомые звуки за стеной дома. Вот водитель, прогревая мотор, включил скорость, машина пошла и остановилась. Водитель переключил на другую скорость… снова переключил… Машина разворачивалась, и где-то совсем близко.
– Что ты слушаешь?
– Машина, Петр Иванович.
– Ну что «машина»?
– Стояла около дома, а сейчас отошла.
Раздался сильный стук в дверь. Оба вскочили на ноги и с тревогой переглянулись.
– Кого там еще принесло? – недовольным тоном спросила из-за перегородки старуха.
– Сейчас узнаем…
Однорукий, осторожно ступая, чтобы не скрипнула половица, вышел в сени, но, прежде чем открыть дверь, посмотрел в щель почтового ящика, специально для этого устроенную и закрывавшуюся откидной планкой изнутри. Глаза, привыкшие к темноте, ясно разглядели гостей. На крыльце стояли три темные мужские фигуры, и между ними внизу виднелись головы красноармейцев.
Все объяснилось: шум подъехавшей машины, и побег загадочного мальчишки, и сорванная полоска в окне, и странное письмо, написанное под диктовку. Так же бесшумно однорукий вернулся назад и, плотно закрыв за собой дверь, сказал:
– Облава! Одевайтесь!
В комнате направо мужской голос крякнул и выругался.
Стук повторился.
Зажгли свет, и все обитатели дома, одеваясь на ходу, собрались вместе. Их было пятеро: хозяин дома, обрусевший немец, с женой и сыном, и двое гостей. Мужчины с угрюмыми, помятыми после сна лицами, с горевшими решительностью глазами, готовые на все, хмуро смотрели на шпиона. Старуха безучастно сидела около обеденного стола.
Снова раздался настойчивый стук.
– Надо выиграть время. Сходите, Матильда Вильгельмовна, спросите, кто там, и скажите, что мужа дома нет.
Старуха послушно направилась в сени.
– Кто там?
– Откройте, гражданка… как вас?.. Матильда Вильгельмовна.
– А кто вы такой?
– Неужели по голосу не узнали? Это я, участковый инспектор.
– А что вы желаете?
– Дело есть. Откройте!
– Приходите лучше утром. Мужа дома нет.
– Откройте, Матильда Вильгельмовна! Важное дело.
– Я буду разбудить сына, пускай он вам открывает. Подождите несколько минут.
Когда старуха вернулась в комнату, однорукий и все остальные осматривали пистолеты.
– Собирайтесь. Нужно уходить.
– Я никуда не пойду, – твердо заявила старуха.
Шпион прищурился и посмотрел на нее долгим холодным взглядом, но, зная характер этой женщины, спорить не стал.
– Ваше дело, Матильда Вильгельмовна. А мы уйдем, пока время есть.
– Вы мужчины, – равнодушно пробормотала старуха и скрылась за перегородкой.