Зеленые глаза викинга
Шрифт:
По тому, каким внимательным взглядом он впился в Дашу, та поняла, что Топорков обо всем осведомлен. И о следствии, закончившемся весьма неудачно. То есть, что за отсутствием доказательной базы Баскаков был освобожден из-под стражи. И о том, что последовало потом.
Не знал он лишь о тайной ее симпатии к своему возможному врагу. Да он и сам, враг, не знал об этом. Проговорилась лишь Маринке.
Вдруг разболтает?!
– Баскаков потребовал от покойного брата Славы Сулеймана возврата большого давнего долга. Началась неприятная тяжба, причем делалось все
Расклад ей был неприятен хотя бы потому, что таких подробностей на момент ведения следствия она не знала. Баскаков был нем как рыба. Все его соратники тоже недоуменно пожимали плечами и городили ему одно алиби круче другого. Родственник покойного конкурента тоже был осторожен в своих заявлениях. И особенно не агитировал органы за то, чтобы Баскакова привлечь к суду, лишь намекал. Осведомители рассказывали о встречах, растущем недовольстве в рядах конкурентов, даже угрозы передавались, но чтобы краеугольным камнем во всем этом была фирма «Витязь»...
Нет, это тихо прошло мимо нее.
– Что скажете, Дарья Дмитриевна? – пристал Топорков. – Вижу, что о многом вы не знали?
– Я ничего не знала о фирме «Витязь», – призналась она и тут же поспешила уточнить: – Правильнее, я не знала, что Баскаков должен был забрать ее у Сулейманова за долги. До нас лишь дошло, что скандал разгорелся из-за каких-то земельных угодий, на которые претендовали будто бы оба, но эта фирма... Нет, все, что я о ней знала, так это то, что там работал мой бывший, теперь еще и покойный муж.
– Вас не удивляет такая взаимосвязь? – как бы мимоходом поинтересовался Топорков, убирая дело обратно в сейф.
– Взаимосвязь чего с чем?! – ловко изобразила она изумление.
Конечно! Ее не просто удивляло, ее просто с ног сбило то, о чем поведал ей сейчас Алексей Сергеевич, обладатель въедливого взгляда. Она еще не могла и не хотела думать обо всем, что узнала. И Топорков мешал, и Ванька сопел чересчур оживленно у левого плеча.
Ей нужен был покой, тишина, стопка белых листов бумаги, авторучка.
Она должна творить свои зарисовки без постороннего присутствия. Ее личные мысли должны быть изложены ею на бумаге, а не продиктованы кем-то.
– Странно... – обронила она, молча наблюдая за методичными движениями Топоркова. – Вы не находите, Алексей Сергеевич, что весьма странным выглядит устранение конкурента Баскаковым накануне совершения сделки?
– Что вы хотите этим сказать?
Тот сразу оживился, на локотках приподнялся над столом, напружинился. Такое ощущение складывалось, что он ждал этого вопроса и у него готов уже на него ответ.
– Нелогично
– Да, согласен. Но это если сделка в самом деле должна была состояться. А если Сулейманов в последний момент передумал? Что, если позвонил Баскакову в полночь накануне и отменил встречу? Проще говоря, послал его куда подальше. Как думаете, что случилось бы?
– Что? – помог с вопросом Ваня.
– То, что случилось! Баскаков устрашения ради убрал конкурента с дороги, а заодно и всю его семью. Пускай «Витязя» не получил, зато приобрел моральное удовлетворение и возросший до небес авторитет в определенных кругах. Кто-кто, а мы с вами знаем, насколько мстительным может быть господин Баскаков.
Он все знал! Все!!! И пытаться сейчас делать недоуменное лицо, отрицать все, мотая головой, было очень глупо. И она спросила напрямую:
– Считаете, что Баскаков не успокоился после неудавшейся попытки посадить меня в тюрьму и убил моего мужа?!
Топорков пожал плечами, впервые опустив глаза долу.
– Считаете, что он настолько бесчеловечен?! Одно дело ведь посадить в тюрьму, другое – убить. Жестоко убить!
– А считаете, человечно живьем зарыть в землю семью обидчика? – оскорбился за свою версию, взятую ею под сомнение, Топорков. – К тому же, подставляя вас, он ведь тоже убил человека. Кажется, это был муж вашей подруги?..
Они вышли с Ваней на улицу и будто шагнули в парную. Горячий воздух осязаемыми волнами колыхался вокруг них. Каблуки Дашиных белых босоножек тут же утонули в асфальте, и до машины ей пришлось добираться на цыпочках.
– Называется, новые босоножки надела, – ворчала она, забираясь в машину. – Хоть босиком иди!
– Это не спасение. – Ванька тут же подставил вспотевшее лицо под кондиционер. – Что скажешь, Даша?
– Ты о чем? О том, что босиком пойду, ноги сожгу? – Мотор утробно урчал, воздух в салоне постепенно остывал, а она тем временем протирала влажной салфеткой лицо, плечи, руки. – Или о соображениях Топоркова?
– О них, о них самых.
Ванька лениво забросил руку за свое сиденье, вынул из кармана чехла бутылку минералки, открыл, забрызгав себе светлые брюки. Начал пить, облил подбородок, закапал грудь. Протянул бутылку Даше. Та помотала лишь головой, отказываясь. Она ждала продолжения, хотя приблизительно догадывалась, каким оно будет.
– Топорков далеко не дурак, Даш, – не разочаровал ее помощник. – Он дело говорит. Как бы ни хотелось тебе думать о Захаре Валентиновиче хорошо, но...
– Он убийца, хочешь сказать?
Даша поразилась про себя, что позволяет Ваньке вслух говорить о том, о чем она сама думать даже стеснялась.
Ей хочется думать о Баскакове хорошо!
Она пытается найти ему оправдание? Чем это обусловлено, интересно? Симпатия ее тут виновата или интуиция, что не раз помогала ей в прошлом?
– Не то чтобы, но... – он помялся, подыскивая слова. – Я не считаю его честным человеком. Он приставил к тебе наблюдение – раз. Он дал задание наблюдающему подставить тебя при удобном подвернувшемся случае.