Зеленые холмы Винланда
Шрифт:
– А все ж какие тут племена? Интересно бы глянуть!
– Как нападут, так не до интереса будет, – вроде подшучивал Сивел, но держался настороже. В каждой шутке – доля истины.
– А мы не станем с ними враждовать. Мы ж не Аульв какой! – отпарировал Ленок. – Подружимся, породнимся, гляди – и заживем.
– Кстати, об Аульве… – загодя помрачнел Белян.
И то! Третий день на исходе. Настреляли дичи достаточно. Непуганые олени подпускали шагов на десять…
– Что – об Аульве, братка?
– Да так, братка… Посмотрим… С рассветом в обратный
– Тяжеленько нам придется, – заценил Ленок, окидывая взглядом добытое.
– Ничо! Дорога знакомая уже и чуть проторенная. Шесть оленей без шкур доволочем. Своя ноша не тянет, – ответил Белян. – Берусь тащить на себе целого. Смастерим носилки из жердей…
* * *
К полудню следующего дня вышли на береговой уступ, от которого до моря оставалось не более полутора миль.
– Вот и дома, можно считать, – Белян свалил своего оленя в траву. – Передохнем малость, и дальше потопаем.
Усталые, разопревшие люди с наслаждением повалились в густую пряную траву, напоенную жужжанием пчел и шмелей, запахами цветов и земли.
Малость обернулась такой малой малостью, что и не отдых вовсе…
Из кустов от лагеря к ним вдруг выскочил Ньял. Глаза у юнца были дикие, дрожал зайцем.
– Ньял? Что?! Ньял?!
– Вс-с-се… – застучал зубами юнец. – Все пропали! Один я остался!
– Говори толком! – Белян встряхнул его за плечи. – Ну?
– На другой день, как вы ушли, неожиданно появился корабль Аульва.
– Ох-е! – схватился за голову Белян. – Так и знал! Так и знал!
– Они с ночи нас обнаружили и подкрадывались до утра. Мы не успели подняться, как на нас навалились.
– А ты как же? Почему остался жив?
– Меня старица Берит еще до восхода потащила в лес за травами. Сама побаивалась, а мы еще с вечера договорились.
– Да видел ты хоть, как все произошло?
– Мы по кустам с ней бродили. Шагах в двухстах от лагеря. Тут вдруг крики… Мы подумали, что напали склеринги. Подкрались к опушке, и тогда все стало видно. Не склеринги…
– И что, всех побили?
– Всех! До единого… Потом, когда Аульв со товарищи отплыл, мы спустились… Нашли Геста. Он еще дышал, но нынче и он умер. Даже старица Берит не помогла…
– И ты… – мгновенно взъярившийся Сивел обвиняюще ткнул указующим пальцем в грудь юнца, – ты спокойно смотрел, как убивают твоих товарищей?!
– Охолони, братка! – остановил Белян. – Что он мог сделать? Один и без оружия? Сам бы и лег с остальными. – Белян оттеснил горячего Сивела от Ньяла. – Когда они убрались, Ньял?
– На рассвете. Сожгли наше судно… Хотели вас дожидаться, но Аульв настоял на отплытии.
Я слушал, затаившись в кустах.
– Аульв настоял! – воздел руки к небу Сивел. – Был трусом, им и остался! Скопец вонючий!
– А старица? – допытывался Белян.
– Все молилась и пряталась. Да меня удерживала возле себя. Боялась, что я брошусь в лагерь, и ее тогда тоже найдут и убьют.
– И не искали?
– Искали, да мы заранее ушли подальше. Спрятались в дупле.
– Эх, теперь и не
– Я за одного отомстил… – тихо произнес Ньял.
– Как же?
– Один отошел по нужде, а я выглядывал, сидя в кустах. Вот и всадил ему нож между лопаток.
– И то молодец!
– Так его и еще одного из ихних хоронили тут на берегу. Там крест стоит, увидите. Обрядили во все доспехи, с оружием. Пели грустно.
– А наших? Наших хотя бы тоже захоронили?
– Нет… Там… лежат…
– Что ж, люди, – с тяжким вздохом поднялся Белян, – пойдем на берег. Большая работа нам предстоит. Печальная работа. До темноты и то не управиться. Нас теперь мало…
– Ну, Аульв! – просипел Сивел в безграничной ярости. – Отомстил все же! Нюхом нас выискал, будь проклято его потомство!
– Пустое проклятье, – понуро, но все же пошутил Ленок. – Чего-чего, а потомства у него не будет.
– Но и наших никого уже тоже нет, Ленок.
– Что да, то да…
Они спустились в разоренный лагерь и увидели… Лучше бы они этого не видели. Мертво и недвижимо, все сплошь мертво и недвижимо. Единственное, что двигалось в той страшной картине, – сгорбленная старица Берит, ковыляющая от тела к телу. Но ее недюжинные способности лекарки здесь были зряшны…
Часть вторая
1
Сколько пальцев на руках, столько их осталось. Новгородцы – Белян с Сивелом да Ленок. Ньял – из давних знакомцев. И шестеро исландцев – тоже, конечно, знакомцев, но постольку поскольку. Все они ранее были вне ближнего круга, в который входили Орм, Торд, Веф, Гест…
Да-а, Орм, Торд, Веф, Гест – никого из них уже нет. И никогда более новгородцы их не увидят. Упокоился, почитай, весь ближний круг в чужой земле. Теперь волей-неволей придется поближе сходиться с исландцами. То есть пока вместе на охоте пребывали, уже малость сошлись.
Но одно дело охота, когда у тебя, по сути, одна задача – набить дичи вдосталь и постараться сдуру не подранить напарников, пуская стрелы в густую чащобу.
И другое дело повседневная жизнь, когда отношения надо строить по всему – от сугубых мелочей до главного. А что есть главное для кучки людей, обреченных на совместное проживание? Главное – это кто станет главным.
Конечно, Белян! Двух мнений быть не может! Во всяком случае, у новгородцев и примкнувшего к ним юного Ньяла.
Но у исландцев-то запросто может быть как раз иное мнение. Почему Белян?! Почему не Торм Гудмундссон?! Во-первых, Торм старше, ему уже за сорок. Но не старик, нет, далеко не старик! Матерый мужичина, могучий, вечно хмурый и немногословный. Ну, а хмурость и немногословность – первые качества, определяющие настоящего предводителя. А во-вторых, Торм – исландец. А их, исландцев, здесь полдюжины, ровно вдвое больше, чем новгородцев. Ньял? Ньял еще слишком юн, чтобы иметь право голоса. А значит? Значит, по справедливости, главным должен стать Торм.