Зеленые и Серые
Шрифт:
— Так мы договорились. — Роджер вдруг почувствовал, как бешено забилось сердце.
Нет, не может быть. Только не сейчас. Только не это.
— Я дал согласие прийти один сюда, — поправил его Хафдан. — А там, снаружи, — совершенно другое дело.
— Ну, чего вы ждете? — Александр резко взглянул на Ференцо. — Вы же видите, что он предал нас. Стреляйте.
— Погодите, — Роджер вытянул руку к Ференцо. — Хафдан, вы ведь не хотите умереть, правда?
— Умру я или нет, вам уже не остановить того, что должно случиться, — спокойно
— Делать что? Что вы задумали?
— Завершить сделку, которую заключил с нами Сирил и все зеленые, — гневно отчеканил Хафдан. — Мы договорились принести в жертву Меланту исходя из того, что это вернет равновесие сил и обеспечит положение, при котором ни одна из сторон не сможет начать войну с расчетом на победу. — Он кивнул в сторону стеклянной стены, через которую виднелась стоящая у причала яхта. — Теперь, конечно, понятно, почему Сирил отдал девчонку с такой готовностью. Он уже держал полный набор тузов в рукаве.
— Я не знал ничего ни о Кэтскиллзе, ни об этих воинах до сегодняшнего дня, — возмутился Сирил. — Это все Николос. — Он метнул взгляд на Александра. — Или Александр.
— В таком случае вы должны быть на моей стороне, — ответил Хафдан. — Независимо от того, чей это был заговор, фактом является то, что сейчас в тех деревьях и на яхте достаточно воинов, чтобы перебить всех серых в Нью-Йорке. Поэтому я собираюсь их уничтожить и вернуть равновесие, о котором мы договаривались.
— Вы не можете это сделать! — зарычал Александр. Но за угрозой чувствовалось отчаяние. — Ференцо, вы не позволите ему убить столько зеленых.
— Он и не убьет, — заверил Николос, холодно глядя на Хафдана. — Потому что, если он это сделает, погибнет такое же число детей серых.
Лицо Хафдана окаменело.
— Что это значит?
— Я говорю о двадцати воинах, которые уже на позициях в Квинсе и Бруклине. Скажите ему, господин следователь, — полиция видела, как они сошли с яхты.
Хафдан прорычал что-то на непонятном языке.
— Ах ты пещерный…
— Успокойтесь, — перебил Николос. — Они там не для того, чтобы убивать детей. Но все изменится в ту минуту, как от ваших рук погибнет наш первый воин.
Несколько томительных мгновений они злобно смотрели друг на друга. Затем Хафдан медленно опустил руку на колено.
— Эти воины живыми отсюда не уйдут, — тихо предупредил он. — Был договор, и этот договор будет соблюден.
— Вот и открылась правда, — проговорил Александр. — Когда серые говорят о мире, то на самом деле имеют в виду уничтожить побольше зеленых.
— Видите, в чем проблема, Роджер, — сказал Торвальд. — Старая вражда и ненависть сидят очень глубоко.
— Нет, — раздался голос Кэролайн. — Во всяком случае, так не должно быть. Ведь три поколения жили в мире. Неужели же это ничего не значит?
— Не для тех, кто прошел войну, — сказал Александр. — Не для тех, чьи дома разрушили, а
— Хорошо, — сказал Роджер. — Если вам так дорога ваша ненависть, оставьте ее себе. Но зачем же взваливать ее еще и на детей и внуков?
— Дети пойдут туда, куда укажут взрослые, — угрюмо заметил Хафдан. — А уж особенно дети зеленых.
— Может быть, — ответил Роджер. — А может, и нет. Позвольте, я расскажу о двух юных идеалистах по имени Джордан Макклей и Меланта Грин.
Он рассказал историю о случайной встрече между зеленой и серым, о том, как их тайная дружба развивалась шаг за шагом и как, в конце концов, эта дружба охватила и семьи. Пока он говорил, царила гробовая тишина.
— Так вот оно что, — пробормотал Торвальд, когда Роджер закончил рассказ. — А я удивлялся, как семья Меланты смогла уговорить такого серого, как Иона Макклей, спасти ее тогда.
— Он сделал это потому, что она дружит с Джорданом. Если ваша собственная история не убеждает в том, что можно жить в мире, может быть, убедит эта.
Он посмотрел на Хафдана.
— И не просто жить в состоянии перемирия, когда обе стороны готовы начать войну, но знают, что нельзя победить, — добавил он. — Я говорю о подлинном, действительно прочном мире.
— Вам легко говорить о мире, — проворчал Александр. — Меланте и Джордану тоже. Никто из вас не видел результатов предательства серых.
— Война началась из-за предательства зеленых, — возразил Хафдан.
— Да не было никакого предательства! — зарычал Роджер, которому вдруг опостылел весь этот спор. — Пожар начался из-за молнии. Серые стреляли по деревьям, чтобы создать защитную полосу. Зеленые атаковали скалы, думая, что серые стреляют по ним. Все это было чудовищной, глупой ошибкой.
— Да как вы смеете судить о нас подобным образом! — возмутился Александр, привстав, словно собирался наброситься на Роджера. — Как вы смеете судить о том, о чем не имеете ни малейшего понятия?
— Кроме того, если это была ошибка, почему тогда никто об этом не догадался? — добавил Торвальд.
Роджер медленно вздохнул, стараясь подавить раздражение и взять себя в руки. Они подошли к самой сути дела, теперь никак нельзя было позволить эмоциям помешать объясниться.
— Вот в этом и вопрос, — согласился он. — Тут я подхожу к главному аргументу… потому что на самом деле кое-кто догадался.
Он обратился к зеленым.
— Скажите, Александр. Как вы и ваш народ попали сюда?
— На корабле, конечно. Вы, кажется, говорили, что Веловски все рассказал вам.
— Да, рассказал, — подтвердил Роджер и обернулся к серым. — А вы?
— Оба народа прибыли на кораблях, — сказал Торвальд. — Вы это знаете — ведь вы с друзьями были на нашем корабле с небольшой экскурсией.
— То есть? — Хафдан воззрился на брата. — Когда?
— Прошлой ночью, — сказал Роджер, не дав Торвальду ответить. — Мы отправились туда, чтобы вернуть Меланту.