Зеленые небеса
Шрифт:
Между тем дверь вновь открылась и в помещение вошёл начальник училища, майорПаскельман. Осмотрел меня свирепым взором и надменно спросил, словно обращаясь к полному ничтожеству:
– Готовы ли вы, князь (слово "князь" вообще произнёс, словно коснулся куска дерьма, с полным отвращением), принести извинения курсанту Туманову?
– Готов, - со смертной тоской ответил я.
– Тогда извольте пройти со мной!
– сквозь зубы процедил Паскельман, и сделал жест рукой, мол, давай, дуй вперёд.
Вышли вдвоём с ним из помещения карцера
– Встать в строй!
– рявкнул майор.
– Бегом!
Пришлось галопом нестись по плацу, выискивая глазами своё подразделение, узнал его по горообразной фигуре Данилы, стоит в первом ряду с перевязанной башкой, хищно посматривая на меня, кулаки сжаты, что ж, я тоже рад тебя видеть, до скрежета зубовного рад. Встал в конце колонны, поймал недоумённые и откровенно косые взгляды парней, неужели и они меня в чём -то обвиняют? Даже очкарик, получивший вчера от задиристого князя смачный пендаль, и тот с осуждением косится на меня, тонкие брови сдвинуты, смотрит как на личного врага. Вот черти...
Тем временем на трибуну, выполненную из массивных мраморных блоков, залез Паскельман. Кивнул какому-то тощему офицеру в "парадке" с золотыми погонами и большой кобурой на боку. Тот козырнул, и выскочив на середину плаца заорал во всё горло.
– Внимание личному составу и курсантов! Становись!
Затем выждал пару секунд, пока приглушённый бубнёж на плацу стих.
– "Лезинка", равняйсь!
Все замерли, повернув головы чуть правее.
– Смирно!
– гаркнул тощий офицер, и картинно повернувшись на каблуках, строевым шагом направился к трибуне. Остановился перед Паскельманом, и прижав ладонь к уху доложил:
– Господин майор, училище построено, жду дальнейших распоряжений!
– Встать в строй!
– гавкнул начальник училища, и офицер бегом побежал к колонне со разновозрастными штабными служащими.
А Паскельман, прокашлявшись, начал:
– Сегодня ночью, в нашем училище произошло вопиющие происшествие!
Майор сделал паузу, и обвёл колонны пристальным взглядом.
– Курсант поднял руку на другого курсанта! Поднял, как на врага, без сожаления размозжил голову, словно это не его брат, с которым они буду биться спиной к спине с врагами нашего царя, великого Петра, и за отечество. Кто захочет служить с таким ничтожеством, кто доверит ему свою спину в бою? Думаю никто.
Опять театральная пауза, лишь слышно, как приглушённо загудели подразделения.
– Но на то мы и есть одна семья, - продолжил начальник.
– В которой можно дать шанс провинившемуся, ибо нет предела человеческому покаянию и совершенству. Потерпевший, курсант Туманов, проявляя настоящее смирение и человеколюбие, милостиво простил курсанта Мартынова, дав ему, тем самым, возможность исправиться. Больше таких поблажек не будет никому, так как это первый
Выполнил приказ, и встал лицом к своему взводу.
– Курсант Мартынов, ваше слово!
– Я прошу прощения у князя Туманова за свой низкий поступок!
– выдавил я из себя, мечтая провалиться под землю, лишь бы не стоять тут посмешищем перед всем строем.
– Громче!
– крикнул майор.
– Прошу прощения!
– крикнул я, сгорая от стыда.
– И впредь поступайте, как подобает офицеру!
– вновь загремел с трибуны Паскельман.
– Но это не всё, мы должны наказать негодяя, и пусть это будет ему уроком до конца жизни. Командиры подразделений, построить взвода в колонну по одному. И пусть каждый плюнет в лицо этому мерзавцу.
Послышались команды офицеров, вскоре подразделения вытягивались один за одним в одну цепочку, и каждый проходящий мимо меня курсант, под бой барабанов плевал в мою сторону. Девчат это не касалось, стояли поодаль, с тревогой наблюдая за экзекуцией, зато парни со злостью и остервенением от души харкали в меня, как на стрельбище из винтовки...
...Когда всё закончилось, меня вновь трясло, как в лихорадке, стоял, лязгая зубами, тело бросало то в жар, то в холод, поэтому не сразу услышал адресованную мне команду:
– Курсант Мартынов, покинуть плац, и привести себя в порядок. Живо!
Побрёл на непослушных ногах к расположению, где попал на глаза дежурному сержанту.
– Так это ты Даниле накостылял?
– с насмешкой спросил тот.
– Силён, а с виду и не скажешь! Пойдём, дам тебе форму на замену, пока свою не постираешь и не высушишь.
Прошёл за дежурным в ту самую кладовку, где накануне я так зверски "накернил" нахальному дуболому, и тот вытащил из большого баула старую замызганную курсантскую робу.
– Потом отдашь!
– подмигнул мне сержант и протянул мне кусок мыла с щёткой.
– Вали в умывальник, пока никого нет.
Благодарно кивнул, и направился к своей тумбочку, где в рюкзаке лежало полбутылки "трофейного" коньяка. Послав в душе всех к чёрту, порядком отхлебнул из посудины, затем убрал её обратно.
В умывальнике расстелил на полу заплёванную форму, и проклиная всех обитателей местного дурдома, принялся тереть её намыленной щёткой. Какой- то курсант было сунулся в помещение, но увидев мой дикий взгляд, спешно вылетел вон. Правильно, чеши отсюда...
Дикая ярость рвала душу, так ещё меня никто не унижал, я был зол на всех и вся. Дали бы мне в тот момент кнопку, сказав, что я могу уничтожить весь этот сраный мир одним нажатием - нажал бы без раздумий. Что ж, ладно, такое просто так, без "ответки", не оставлю, изыщу способ отомстить.
– Значит так, - в умывальник заглянул Сандалло.
– Освобождаю тебя на сегодня от учёбы, в общем, давай, в помощь дежурной смене. С ними и на приём пищи сходишь, короче, суши форму и приходи в себя.