Зеленые созвездия

Белов Алекс Владимирович

Внезапно я сам начал задумываться над этим вопросом. Если Природа всячески нас защищает, не даёт в обиду, то почему мы умираем? И что грозит мне? Подобные мысли пробуждали страх. Я боялся, что даже во сне меня не оставят в покое.

Но как ни странно, во снах я часто видел девочку, что находится где-то там на первом уровне, прямо у меня во дворе. Меня тянуло к ней всей сущностью. Во сне я видел каждый изгиб её лица, ровный нос, ровные губы, как будто она была моей сестрой. Я просыпался со странным волнением в груди. Как тоска или грусть,

но добрые. Пару раз порывался снова уйти на первый уровень и посмотреть на неё. Но вовремя себя останавливал.

Утром в воскресенье мама собирает в пакет картошку, яйца для себя и овощи и сок для меня. Мы идём на место встречи пешком. Идём долго, почти час. На велике-то я преодолеваю это расстояние за десять минут.

Тётя Света и Володька уже там. Мы оставляем взрослых расстилать полянку, а сами бежим в гущу деревьев. Моя мама просит нас быть осторожнее, она ещё не привыкла к металлической защите, которую выстроила вокруг нас Природа.

— Ну и как тебе четвёртый уровень? — спрашивает Володька, когда мы бежим, перепрыгивая коряги и ухабы.

— Спокойный, — отвечаю. — Там очень красиво. Звёзды светят прямо днём, во время солнца.

Володька останавливается и ошарашено глядит на меня.

— Звёзды? — насмешливо спрашивает он. — Дурила, ты опять слишком сильно шагнул. На третьем уровне нет воздуха, поэтому видны звёзды, а на четвёртом — есть. Там только люди отсутствуют.

Я хмурюсь.

— Ничего себе. Но если там воздуха нет, как же я дышал? — спрашиваю.

— На втором и первом тоже нет, — усмехается Володька. — Но ты же существовал на первом целых десять минут.

Я вспоминаю тьму, неясные чёрные глыбы.

— Там вообще всё было как-то… относительно, — подбираю я нужное слово. — Я вроде дышал и не дышал. У меня тело было как огромное пятно.

— Вот-вот, — кивает Володька. — Твоё тело просто подстраивается под каждый уровень. Недаром же ты зелёный ребёнок. Слушай. А пошли на четвёртый уровень. — Его глаза сверкают.

Я тут же соглашаюсь. Мы ложимся в траву на опушке. Сегодня жарко, он только в шортах, его амулет поблескивает на груди в лучах солнца.

— Дай мне руку, — просит Володька. — А то опять сейчас шагнёшь за горизонты.

Я хихикаю и хватаюсь за ладонь братишки. Кожа у него влажная и рука холодная. Мы сосредотачиваемся и по команде уходим неглубоко в землю. Мне кажется, что ничего не меняется, но Володька садится и улыбается.

— Вот мы и здесь. На четвёртом уровне.

Я удивлённо озираюсь. Ну вообще ничего не изменилось, хотя нет. Птицы петь перестали. Насекомые исчезли. А потом я замечаю изменения в Володьке, и от восхищения дух захватывает. Каждая его веснушка светится, амулет на груди переливается зелёным, а мой источает голубоватое сияние. Я вижу Володьку в шортах, и в то же время их нет, и он передо мной потешный голенький. Но я могу копнуть дальше и увидеть, как кровь течёт по его артериям, как бьётся сердце.

Володька видит меня таким

же и в нём вспыхивает энергия. Он несётся сквозь деревья, сквозь камни. Я лечу за ним. Вот и река.

— Купаться! — кричит он и ныряет в прохладные воды. За ним ныряю и я. Прямо в одежде, потому что на этом уровне она не намокнет, и мы вернёмся в сухих тряпках. Она даже не отягощает меня, когда я плаваю под водой. И мне кажется, что здесь я могу дышать при погружении. Уж не проявились ли мои суперспособности? Нет, Володька тоже дышит как рыба.

Кстати, о рыбах. Я встречаю их, когда изучаю подводный мир. Готов биться об заклад на нашем пятом уровне таких нет. Живут они себе здесь в своём мире, и их никто не ловит, и не знают о существовании человека.

Наплескавшись вволю, мы выбираемся на камни, ложимся на животы, подставляя лучам солнца мокрые спины.

— Здесь можно находиться очень долго, — говорит Володька. — А уж ты-то, со своей силой, думаю, вообще можешь здесь жить.

Братишка признаёт, что мои способности в разы превосходят его, но при этом не источает чёрной зависти, как бывает с ребятами в школе. Если ты делаешь что-то лучше других, то тебя любят, пока ты даёшь списывать. Стоит тебе замкнуться, и станешь врагом номер один, которому завидует каждый одноклассник.

Мне так хорошо на душе, что я в сердцах начинаю что-то напевать под нос. Володька молчит, слушает меня и смотрит на водную гладь. Когда я останавливаюсь, он говорит:

— У тебя такой здоровский голос.

— Да ну тебя, — смущённо усмехаюсь. — Я никогда не пел раньше.

— Ну и что, — хмурится Володька. Опять та морщинка меж бровей. Жирная капля висит на кончике его носа. — Ты просто не знаешь о песне Природы.

— Чего?

Володька некоторое время думает, а потом говорит:

— Многое из выдумок человечества исходит от Природы. Например, когда давным-давно люди придумали музыку, это всё от неё. Природа поёт постоянно. Птицы, звери, деревья. Любой её звук имеет ноту. Идеальную, причём. Это песнь Природы. Когда человек ещё хоть чуть-чуть её слышал, он поймал унисоны и создал музыку. Музыка — единственная математическая гармония, которая позволяет Природе строить такие уникальные симметрические объекты. Например, снежинка. Её льдинки тоже дрожат в определённых нотах, только столь тонко, что мы и не услышим. Хотя, никогда не выходил в снегопад на природу? Чтобы вокруг стояла тишина полная?

— Не помню, — жму плечами я.

— Вот если выйти в зимний день и прислушаться, то услышишь шёпот снега, — знающим тоном говорит Володька. — Всё в этом мире поёт.

— Кроме меня, — беззаботно бросаю я и переворачиваюсь на высохшую спину.

— Зелёные дети — это эталон гармонии Природы, — тоном профессора продолжает Володька. — Пока мы не открыты, мы можем фальшивить как угодно. Но как только способности проявляются, как только Природа заговорит о себе, мы поём чётко, гармонично, без фальши.